Рейф – нет. Она худела с каждым днем.Этуотер почесал голову.– Ты мог бы оставить ее здесь, знаешь ли, и мы могли бы продолжать путь в Новый Орлеан одни.– Нет. – В этом Рейф был непреклонен. – Если кто-нибудь прослышит, что я женился, и наведет справки, то она так же окажется в опасности, как и я. Даже больше, потому что не умеет защищаться.Этуотер бросил взгляд на ремень с кобурой, сидящий низко на бедрах Рейфа. Он вернул Рейфу оружие исходя из того, что двое вооруженных людей в два раза лучше, чем один. Если кто-то и может защитить Энни, то именно этот человек.– Ладно, – сказал Этуотер. – Мы поедем поездом. * * * Возможно, именно чрезмерные физические нагрузки приезде верхом делали Энни такой больной, потому что на сле-дующий день, несмотря на тряску в поезде, она почувствовала себя лучше. Она протестовала против нового способа передвижения, зная, что Рейф выбрал такой путь из-за нее, но, как обычно, тот был непреклонен. Этуотер купил пудру («Чертовски унизительно для мужчины покупать такое. Простите, мэм».), и Рейф с ее помощью сделал свою бороду седой. С присыпанными пудрой висками он выглядел весьма представительным. Энни очень нравилась его внешность, она считала, что именно так он будет выглядеть через двадцать лет.Энни никогда прежде не бывала в Новом Орлеане, но слишком большое напряжение не позволило ей оценить разнообразные прелести города. Они снова поселились в гостинице, но было уже поздно идти в банк и забирать документы. Даже путешествие поездом было утомительным, поэтому они поужинали в гостинице и разошлись по своим номерам.– Этуотер завтра пойдет с тобой? – спросила Энни, когда они уже лежали в постели. Она беспокоилась на этот счет весь день.– Нет, я пойду один.– Ты ведь будешь осторожен?Рейф взял ее руку и поцеловал.– Я самый осторожный человек из всех, кого ты когда-либо знала.– Может, завтра нам следует сделать твои волосы со всем седыми?– Если хочешь. – Он готов был позволить напудрить все тело, если это могло немного уменьшить ее тревогу. Рейф снова поцеловал кончики ее пальцев и почувствовал то теплое покалывание, которое, очевидно, предназначалось ему и только ему. Никто другой не получал от Энни такого ощущения. Он считал, что это ее отклик на него. – Я рад, что мы женаты.– Правда? В последнее время я для тебя только обуза и больше ничего.– Ты – моя жена, и ты беременна. Ты не обуза.– Я боялась даже думать о ребенке, – призналась Энни. – Так много зависит от того, что произойдет в не сколько ближайших дней. Что если с тобой что-то случится. Что если бумаги исчезли?– Со мной все будет в порядке. Они меня не поймали за четыре года, не поймают и сейчас. А если бумаги исчезли... ну, не знаю, что нам тогда делать с Этуотером, честно говоря, я не знаю, что мы можем сделать, даже если бумаги на месте. Этуотер может отказаться от идеи шантажа.– А я – нет, – сказала Энни, и в ее голосе Рейф услышал твердую решимость. * * * Рейф оставил свой пояс с оружием в гостинице, хотя и взял запасной револьвер, заткнув его за ремень у поясницы. Этуотер достал для него куртку, какие здесь носили, а также другую шляпу. Энни припудрила ему волосы и бороду. Решив, что замаскирован наилучшим образом, Рейф прошел семь кварталов до того банка, где оставил документы. Маловероятно, что кто-нибудь обратит на него внимание, но он все же следил за всеми, кто его окружал. Никто не проявлял интереса к высокому седовласому мужчине.Он понимал, что, вероятнее всего, люди Вандербильта не имеют ни малейшего понятия о том, где он оставил бумаги: если бы заподозрили, что документы находятся в Новом Орлеане, Вандербильт уже нанял бы целую армию, чтобы обыскать город, включая банковские сейфы, которые не были защищены от его проникновения. А если бы документы нашли, охота на Рейфа не велась бы так интенсивно. В конце концов, без документов у него не было никаких доказательств, а кто бы поверил ему на слово? Вандербильта, несомненно, не очень-то беспокоили признания мистера Дэвиса. Слово экс-президента Конфедерации не имело никакого веса за пределами южных штатов, где оно могло привести к суду Линча, – нет, Вандербильту нечего было беспокоиться по поводу мистера Дзвиса.Хорошо бы устроить так, чтобы документы попали к Вандербильту в обмен на снятие обвинения в убийстве, но Реифу эта идея не нравилась. Он не хотел, чтобы Вандербильт выпутался из этой истории без потерь. Ему хотелось, чтобы этот человек заплатил сполна. Ему хотелось, чтобы заплатил и Джефферсон Дэвис. Одно только тревожило Рейфа: по всему Югу сотни тысяч людей выжили только благодаря тому, что, несмотря на поражение, они сохранили свою гордость. Он знал своих собратьев-южан, знал их независимую гордость и знал также, что новость о предательстве мистера Дэвиса уничтожит эту гордость. Пострадает не только мистер Дэвис, а каждый из тех, кто сражался в той войне, каждая семья, потерявшая любимого человека. Люди Севера лишь насладятся местью, так как Вандербильта будут судить за предательство и, возможно, расстреляют.Подойдя к банку, Рейф вынул ключ от сейфа и повертел его в руках. Он носил его с собой четыре года, в ботинке. Надеялся, что ему никогда больше не придется снова увидеть этот сейф.Имя Рейфа было записано в документах банка, поэтому с получением пакета не возникло никаких сложностей. Он сунул его под полу и пошел обратно в гостиницу.Проходя мимо двери комнаты Энни, Рейф постучал в нее. Дверь тотчас же распахнулась, и Этуотер вошел в комнату вместе с ним. Энни неподвижно стояла у спинки кровати очень бледная. Увидев Рейфа, она бросилась ему на шею.– Никаких затруднений? – спросил Этуотер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92