– Тебя Салли прислала?– Господи, конечно, нет! – искренне удивилась я. – Она понятия не имеет, что я здесь.Джаз слегка расслабился и провел ладонью по голой макушке.– Хорошо.– Почему?– Со мной она не разговаривает, но подсылает ко мне людей, с которыми я общаюсь.– Извини, я не знала. Салли ничего не просила передать.– Ты ни в чем не виновата. – Он продолжал потирать макушку. – Не нужны мне ее посланцы. Если хочет поговорить, пусть возьмет и позвонит, как положено взрослому человеку, черт ее дери. – Он тут же сверкнул виноватой улыбкой, будто случайно выругался в присутствии ребенка. – Извини.– Ничего, я и не такое слышала, – успокоила я с усмешкой. – Хочешь, научу ругаться по-новому?В детстве я заучивала наизусть слова, которые мне запрещали произносить. Даже в то время я любила составлять списки.Джаз тоже усмехнулся:– Спасибо, я тоже их слышал. Ну, чем могу помочь?– У меня сразу две просьбы. У тебя, случайно, не сохранился счет от Моники Стивен за работу в вашей спальне?Он скривился.– А как же! Это надо же, двадцать тысяч долларов просра… то есть пустил псу под хвост!Двадцать тысяч?! Я протяжно присвистнула.– Вот и я о том же, – закивал Джаз. – Старый болван, которому некуда девать деньги. Правда, часть затрат удалось возместить за счет продаж нашей старой мебели, но все равно обидно.– Счет у тебя здесь?– Само собой. Я специально попросил не присылать его на дом, чтобы Салли не увидела. Думал сделать ей сюрприз. Ничего себе сюрприз. С таким же успехом мог бы перерезать ей глотку. – Он поднялся, выдвинул ящик ближайшего шкафа, порылся в папках, вытащил кипу бумаг и бросил их на стол. – Полюбуйся.Я придвинула к себе счета и пролистала их. Общая сумма и вправду была немногим меньше двадцати тысяч. Джаз отдал бешеные деньги за самодельную мебель в авангардном стиле, страшную, как грех. Вдобавок Моника заменила в спальне ковровое покрытие и увешала стены картинами, которые обошлись в маленькое состояние, – кстати, что это за «luna» в счете? Видимо, луна, но неужели она повесила в спальне Салли и Джаза луну?– Что это за «luna»? – озадачилась я.– Белая ваза. Высокая, узкая и на светящейся подставке. Моника говорила, что это визуальный акцент.За этот акцент Джаз отвалил тысячу баксов. Судя по содержанию счета, Моника себе не изменяет. Она предпочитает стекло и сталь, черный и белый цвета, уродливые формы и бешеные цены. Таков ее фирменный стиль.– Можно мне ненадолго забрать эти бумаги? – спросила я, начиная укладывать их в сумочку.Джаз растерялся.– Конечно. Но зачем они тебе?– Для информации. – И я поспешила к двери, пока он не додумался спросить, что это за информация. – Можно еще одну просьбу? Понимаю, момент не самый подходящий…– Ничего, я сейчас не занят, – отозвался Джаз. – Выкладывай.– Пожалуйста, съезди со мной в мебельную мастерскую. Глава 15 Джаз изумился, но отнекиваться не стал – видно, решил, что мне нужна его помощь. Он даже не спросил, почему я не обратилась к папе или Уайатту, правда, имени Уайатта он не знал, но помнил, что я собираюсь замуж: объявление о моей помолвке опубликовали в газете, да и Тамми наверняка сообщила ему. Джаз спросил, когда состоится свадьба, и узнал, что через двадцать три дня.«А может, и вообще не состоится», – шепнул мой внутренний голос, и сердце сжалось от боли и паники.Звук на мобильном телефоне я отключила, чтобы мне не надоедали звонками. По пути в магазин я выудила телефон из сумочки – проверить, не звонил ли кто-нибудь. Надпись в окошке сообщала, что я пропустила три звонка. Поглядывая то на телефон, то на дорогу – да-да, я помню, что одновременно вести машину и болтать по мобильнику опасно, и все такое, – я выяснила, что звонила мама, звонила мама Уайатта и он сам.Сердце пропустило положенный удар – в буквальном смысле. Уайатт звонил. Даже не знаю, радоваться этому или не стоит.Ответить на звонки я решила попозже, чтобы не отвлекаться от нашего с Джазом дела. Если бы не Джаз, пришлось бы опять вспоминать ссору с Уайаттом, а к этому я была не готова. Краем глаза я высматривала белые машины. Правда, по пути к Джазу мне не попалось ни единого белого «шевроле», но успокаиваться я не стала.Когда я свернула на стоянку перед магазином мебельной реставрационной мастерской, Джаз взвился:– Нет! Ни за что! Больше без ее согласия я не потрачу на мебель ни гроша! Она сказала, что в мебели я разбираюсь, как свинья в апельсинах…– Успокойся, тебе ничего не придется покупать. – Постепенно я теряла сочувствие к Джазу и Салли, поэтому мой голос прозвучал резковато. Даже стало не по себе. Ведь Джаза и Салли я действительно считала дядей и тетей, поэтому не привыкла командовать ими. Джаз тоже растерялся – для него я по-прежнему оставалась ребенком.– Извини, – пробормотал он, – просто я думал…– Салли права в одном: в мебели ты действительно не разбираешься. Это поймет каждый, кто увидит твой офис. Поэтому я и собираюсь обстоятельно поговорить с Моникой Стивенс.Он задумался и вдруг оживился:– Как думаешь, она вернет мебель Салли?Я фыркнула.– Держи карман! Это же настоящий антиквариат. Покупатели наверняка вцепились в него мертвой хваткой.Джаз вздохнул, и его лицо снова стало унылым. Он окинул взглядом мастерскую – грязноватое заведение с горами хлама, наваленными возле стен. У самой двери валялась ржавая спинка кровати.– Ты нашла здесь что-то похожее на нашу старую мебель?– Нет, мы приехали сюда по другой причине. Идем.Он послушно последовал за мной. Постепенно я начинала прозревать: Джаз по натуре упрям, ему слишком трудно сдать позиции. Но вместе с тем он безумно любит Салли и готов на все, лишь бы сдаться, только как-нибудь незаметно, вроде бы исподволь, и вернуть доверие жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78