Но объяснить все-таки необходимо.
– Мне так жаль, что я вас разбудила…
– Не глупи! А к кому бы ты пошла, если не к нам? Ты, можно сказать, член нашей семьи. – Он поднялся. – Пойду разбужу жену, пусть вскипятит чайник.
– О нет, не надо, – взмолилась Келси едва слышно. – Пожалуйста, не будите Эдит. – Ведь если она встанет, то поднимет на ноги всех остальных. Келси не хотелось увидеть сейчас всех семерых младших братьев и сестер Гриффина. – Не надо никого беспокоить, но…
– Я знаю, кто тебе нужен. – В глазах Элроя блеснул огонек понимания. – Ты наверняка хочешь поговорить с моим сыном, вы дружите с самого детства. Но если я сам могу что-то для тебя сделать, только скажи. – Он сжал ее руку.
– Я знаю, спасибо.
Ком подступил к горлу Келси.
От ее жалкого вида мистеру Мак-Грегору стало не по себе, и он произнес деловым тоном:
– Ну что же, тогда я пойду вытрясу Гриффина из кровати. Но тебе придется вылить на него ведро воды, чтобы разбудить окончательно, ты же знаешь, как он спит, стоит ему только коснуться подушки.
Келси кивнула, прислушиваясь к тяжелым шагам мистера Мак-Грегора, поднимавшегося по лестнице в комнату, где спали Гриффин, его братья и сестры. Затем огляделась. Длинный обеденный стол со стульями стоял рядом с камином. Темные пятна от воска говорили о том, что столу уже много лет и за ним едят впопыхах. Напротив каждого стула были выбиты инициалы, указывающие на места, которые по праву занимал каждый из детей. Она улыбнулась, увидев четкие Г. М. как раз напротив стула, стоящего справа от места, где сидел Элрой Мак-Грегор. Почетное место для старшего сына, Гриффина.
Она посмотрела на другую часть комнаты, служившую гостиной. Круглый тряпичный ковер покрывал пол из толстых досок, на нем стояли два стула с жесткими спинками и кресло-качалка напротив дивана, накрытого поношенной камкой. Это кресло мать Гриффина не разрешала никому трогать. Оно было предназначено для гостей. Даже Келси не пользовалась привилегией сидеть на нем, чему была рада, поскольку это делало ее частью семьи. Рядом с креслом-качалкой стоял самодельный столик. На нем – коробочка со швейными принадлежностями, которые поблескивали в свете огня. Небольшая вышитая крестом лента с именами детей и днями их рождения висела над креслом. Остальные стены были украшены подарками Келси, которые она делала детям, и портретом Гриффина. Келси нарисовала его, когда Гриффину исполнилось шестнадцать лет. Комната была простая, без всяких дорогих украшений, что делало ее теплой и уютной. Не то чтобы мать Гриффина не любила украшений, просто Мак-Грегоры, как и другие крестьяне, арендовавшие землю у Салфорда, платили огромную ренту. Это была одна из причин, почему Келси враждебно относилась к герцогу.
При мысли о Салфорде она вздрогнула. Поплотнее завернувшись в одеяло, девушка наслаждалась спокойствием и любовью, царившими в этом доме. Келси приходила сюда, спасаясь от всех своих горестей, будь то бесконечные ссоры родителей, смерть матери, злобное отношение Клариссы – мачеха всегда обижала ее, особенно когда отца не было рядом.
Еще Кларисса угрожала ей. Когда отец отлучался из дома, Кларисса приводила мужчин из деревни и занималась с ними любовью, а Келси боялась сказать об этом отцу. Впрочем, он и сам знал, но смотрел на все ее проделки сквозь пальцы.
После смерти Клариссы жизнь Келси превратилась в настоящий ад. Отец беспробудно пил, ходил по шлюхам. Об этом писали все лондонские газеты. А после того как жена герцога Салфорда покончила жизнь самоубийством, разразился настоящий скандал. Отец прятался дома, пытаясь утопить свое горе в роме, а Келси, которой тогда было всего двенадцать, заботилась о нем. За те месяцы она стала старше на несколько лет. Если бы не Гриффин, она, наверное, убежала бы из дома к цыганам, как собиралась в детстве. Ее мать тогда говорила в шутку: «Ладно, детка, только пусть они приведут тебя домой к обеду».
Наконец появился Элрой Мак-Грегор, а за ним и Гриффин. Он был еще выше отца и такой же мускулистый.
Элрой протянул Гриффину лампу и улыбнулся Келси:
– Вам это понадобится. А если ты уговоришь ее остаться, думаю, мать не будет возражать, если она поспит на диване.
Келси улыбнулась в ответ. Элрой вышел в дверь, которая вела в их с Эдит спальню.
Гриффин посмотрел на Келси, затем провел рукой по копне льняных волос, еще больше растрепав их. Келси засмеялась бы, если бы не чувствовала себя виноватой из-за того, что разбудила его.
– Прости, Гриффин, – произнесла она мягко, откинулась на диване и закрыла глаза.
– Не притворяйся, что сожалеешь, я ведь знаю, что это не так, – сказал он своим обычным поддразнивающим тоном.
Не в силах сдержать слезы, она закрыла лицо руками.
– О, Келл, ну прости, в чем дело? – Он сел рядом с ней и обнял.
– Это ужасно, просто ужасно. – Келси разрыдалась у него на плече. – Я никогда не плачу, правда? А сейчас твоя рубашка промокнет от моих слез. – Келси отодвинулась от него и вытерла слезы концом одеяла.
– Скажи наконец, что случилось? – Он скрестил руки за головой и вытянул свои длинные ноги.
Келси посмотрела на его голые ступни. Только сейчас она заметила, что он не застегнул и не заправил рубашку.
– Я только что из Стиллмора.
– Из Стиллмора? – Гриффин сел прямо, глядя на нее во все глаза.
– Да, я не смогла сказать тебе раньше, но папа согласился на реставрацию фресок там, в бальной зале.
– Ну а что ты там делаешь?
– Салфорд захотел, чтобы это делал не папа, а я.
– Ты? – Светлые брови Гриффина взлетели вверх.
– Не надо так удивляться, я пишу не хуже отца.
– Ты же знаешь, я не об этом подумал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80