Она скользнула выше, легла на ягодицы и легонько их сжала. Аллегра вздрогнула. Ах, какой прекрасный сон! Как приятно эта рука гладит ей спину! Несмотря на то что даже под тканью рубашки прикосновения кажутся болезненными в тех местах, где кожу задел кнут Кромптона. Кнут Кромптона?! Боже милостивый, да ведь это никакой не сон! Аллегра заморгала, стараясь поскорее сбросить оцепенение, повернуться и сесть. Но вместо этого вдруг обнаружила, что ее схватили за руки, прижали к кровати, а сверху навалилось чье-то тяжелое тело. Над головой раздался тихий смех.
– А я все гадал, скоро ли ты проснешься, – промолвил кто-то с издевкой. – Не то чтобы это было мне так уж неприятно, отнюдь нет…
– Ридли! – выкрикнула она, удивленная и напуганная в равной мере. Чертыхнулась и принялась дико биться, стараясь скинуть с себя его руки.
Остатки сна развеялись, и оттого грозившая ей опасность показалась еще ужаснее. Девушка перекатывала голову по подушке, напрягаясь что было мочи, и все без толку. Ей не удалось даже развернуться настолько, чтобы увидеть его лицо. Наверняка он ухмыляется от уха до уха, этот похотливый дьявол!
– Будь ты проклят, мерзавец! – воскликнула Аллегра, в бессильной ярости молотя пятками по постели.
– Успокойся, – велел он. – Сила на моей стороне, и ты это знаешь.
По тому, как невнятно Ридли выговаривал слова, можно было догадаться, что он пьян. Она снова забилась.
– Трусливый насильник! Отпусти меня!
– Ну что ж, бейся, пока не надоест, – засмеялся он. – Только учти: с каждым рывком твоя рубашка задирается все выше. Тебе эта борьба ничего не дает, зато радует мой взор. Мне всегда казалось, что самая соблазнительная часть женского тела – это та, что пониже спины. Такие дивные круглые холмики с ямочками. Просто глаз не оторвать.
Аллегра охнула, вспомнив, что испытала, когда он гладил ее ягодицы. И снова чертыхнулась, проклиная свое предательское тело, его беззащитность перед столь непристойной лаской. Она почувствовала, что к лицу прихлынула кровь, и попыталась поглубже зарыться в подушку, чтобы спрятать этот румянец.
– Ах, какие очаровательные розы на щечках! – хихикнул Ридли. – А ведь я ничего такого не сказал, просто признался, что люблю, когда у женщины есть ямочки в определенных местах. А у тебя они есть?
– Вы надеетесь выяснить это сами нынче утром? – в отчаянии спросила она, чувствуя себя совершенно беспомощной. Наверное, точно так же чувствовала себя мама перед сквайром Принглом. – Значит, все обещания – пьяный бред, и не больше? И вы решили взять меня силой?
– Вовсе нет. Мне угодно увидеть твою покорность, и я не передумал. Но ведь ты пробралась ко мне в комнату, чтобы подглядеть, как я сплю. Прошлым утром. И я собрался ответить тем же. А потом понял, что не смогу просто стоять и любоваться, и позволил себе еще один шаг. Признайся, что это не худший способ проснуться, верно? Когда тебя покрывают нежными поцелуями? – И он легонько коснулся губами мягкого плечика.
Аллегра дернулась, безуспешно пытаясь его скинуть.
– Чума тебя забери, шелудивый пес! – Было безумием обращаться к хозяину в таком тоне, однако волной ярости смыло не только страх, но и простой здравый смысл.
– Почему ты так упрямишься? Боишься не устоять перед моим обаянием? – В его голосе слышалась явная издевка.
– Нет, черт побери, ни за что! – выкрикнула она.
– Ну так подари мне парочку поцелуев – без лишних хлопот. И я сразу уберусь восвояси.
До Аллегры наконец дошло, что больше всего ему доставляет удовольствие вот так ее дразнить, доводить до исступления своими шуточками. Конечно, такой тип не заслуживал доверия. Однако какое-то шестое чувство твердило Аллегре, что ей не грозит изнасилование, как и пообещал Ридли. По крайней мере если она не слишком разъярит его, пытаясь вырваться. А может, и вправду уступить, пусть поцелует ее разок? Чем скорее он получит то, чего хочет, тем скорее оставит ее в покое. Обреченно вздохнув, девушка покорно затихла.
– Что ж, извольте, милорд. Я не в силах с вами бороться.
Аллегра ждала, когда же ее вновь коснутся горячие губы. Но вместо этого Грей, все еще не выпуская ее рук, свел пальцы так, что они дотронулись до ее маленьких ладошек. И стал тихонько гладить, осторожно, самыми кончиками пальцев, отчего по всему телу побежали мурашки – поразительное, непривычное чувство. Боже упаси! Как она может быть такой слабой, такой уступчивой? Аллегра зажмурилась и отвернулась. Ридли не должен видеть, что проникнуть сквозь ее защиту не представляет никакого труда. А когда он наконец наклонился и мягкие губы коснулись шеи и плеч девушки, ей оставалось лишь молиться, чтобы он не заметил, как от его ласки трепещет все внутри.
– Вы еще не закончили, милорд? – осведомилась Аллегра, стараясь говорить как можно равнодушнее. Но тут же снова беспомощно прикусила губу и зарылась головой в подушку.
Он рассмеялся: еще бы, от негодяя не укрылась ее слабость!
– Милая Аллегра. У тебя просто очаровательные ушки. Они как две золотистые раковинки. Или как нежные спелые абрикосы, слегка порозовевшие под солнцем. А за ушками, там, куда солнцу никогда не добраться… бледные полукружия двух маленьких лун, прохладных и соблазнительных.
Девушка чуть не охнула от удовольствия, когда он еле слышно притронулся губами к ушку: робкое дыхание, бархатные прикосновения щекотали, заставляли оживать и дрожать от возбуждения каждый изгиб, каждую впадинку чувствительной раковины. Захваченная врасплох его искусством обольстителя, она не в силах была противостоять столь сладостной пытке. Не поддаться нежной ласке его губ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124