Теперь остается только надеяться на то, чтобы не простудиться.
Пруденс стянула с себя платье и нижнюю юбку. Сорочка, к счастью, была сухой. Она взяла голубое миткалевое платье, подаренное Россом. Пожалуй, стоит надеть его для разнообразия, а корсет можно зашнуровать какой-нибудь лентой покрасивее. Порывшись в матросском сундучке, который ей преподнесли канониры, Пруденс извлекла оттуда свою корзинку с безделушками. Где-то там лежит роскошная вишнево-красная лента.
Сундучок сразу напомнил ей о Тоби Вэдже. Несчастный… Уже целых три дня он сидел, прикованный кандалами к палубе, и не мог пошевелить ногами. Его массивную голову припекало солнце и нещадно секли ветры. Пруденс подходила к нему всякий раз, когда поблизости не было капитана, приносила еду и воду, умывала опаленное солнцем лицо. Тоби, несмотря на свой тяжкий жребий, держался так стойко, что у Пруденс сердце разрывалось от жалости. Похоже, он смирился с горькой участью, постигшей его на борту «Чичестера»: в его бесхитростном сознании дурные предзнаменования и капитан Хэкетт сплелись в одно целое и все это путешествие воспринималось как проклятие, ниспосланное небесами.
Два дня Пруденс дулась на Росса, считая его так или иначе ответственным за то, что случилось с Вэджем. Но потом все же решила простить. Конечно, он мог бы выразить свой протест и порешительнее, но ведь в конце концов Хэкетт – капитан.
Протянув ленту сквозь петельки корсета, она, морщась, принялась затягивать концы. Корсет давил на бедра, и оттуда по всему телу пульсировала резкая боль. Боже милосердный, с тревогой подумала Пруденс. Она уже больше недели не смотрела на ушиб, решив, что он давно зажил. Пруденс расшнуровала корсет, сбросила его на пол и приподняла рубашку.
Синяк стал ярко-красным и вздувшимся. От краев зловещего пятна расходились тоненькие розоватые полоски. Пруденс не раз видела такие нарывы у сельских ребятишек и сразу поняла, что произошло. Синяк не рассосался, как положено. Наоборот, началось опасное заражение, и сердцевина опухоли полна гноя.
Она в смятении прикусила губу. Может, позаимствовать у Росса какой-нибудь инструмент и вскрыть нарыв? Только вот место уж очень неудобное: самой до него дотянуться трудно.
Пруденс вздрогнула, услышав скрип отодвигаемого засова, и стремительно одернула сорочку. Не хватало еще, чтобы Росс застал ее полуобнаженной, с задранными до талии юбками!
Он остановился в дверях и нахмурился.
– Прошу прощения… Я не знал, что вы переодеваетесь.
Пруденс почувствовала себя маленькой девочкой, пойманной за кражей сахара из кладовки.
– Это не важно… просто мое платье… я вот только… – нервничая и запинаясь, пробормотала Пруденс.
Росс закрыл дверь и шагнул к ней.
– Что-то случилось?
– Ничего!
Почему она разговаривает с ним так, словно в чем-то виновата?
– У вас покраснели щеки.
Пытаясь хоть как-то загородиться от него, Пруденс скрестила руки на груди.
– Мне… мне просто неловко.
– Черт подери, дело вовсе не в этом, – проворчал Росс. – И глаза у вас чересчур красные!.. – Как Пруденс ни старалась увернуться, он все-таки приложил ладонь к ее лбу. – Боже милостивый! Да у вас лихорадка! А ведь я предупреждал, чем могут кончиться эти хождения в лазарет!
Пруденс вздохнула. Ничего не поделаешь: видно придется все рассказать Россу. Он не отвяжется до тех пор, пока она не выложит ему правду.
– У меня нарыв. Наверное, я сильно ушибла бедро, когда свалилась в люк.
Росс негромко выругался.
– Значит, все это время он гноился? А вы даже не соизволили посмотреть?
Его гнев испугал Пруденс.
– Я… я думала, что это само пройдет…
– А ну-ка покажите!
– Я сама вылечу нарыв.
– Черт подери, ведь я же врач! Немедленно покажите!
Пруденс неохотно приподняла сорочку, стараясь не слишком обнажать тело, и одной рукой вцепилась в материю там, где она прикрывала низ живота.
Росс, наклонившись, стал рассматривать ее бедро.
– Господи Иисусе! Заражение уже начало распространяться. Это не какой-нибудь волдырь или нарыв, а карбункул, от которого вы можете умереть! – Он посмотрел на Пруденс снизу вверх, раздраженно скривив губы. – И когда же вы намеревались сообщить мне об этом? Еще немного – и пришлось бы оттяпать ногу! – Отмахнувшись от ее робких оправданий, он мигом сбросил со стола книги и бумаги. – Ну-ка, укладывайтесь сюда.
Пруденс забралась на стол и, смирив свою бунтующую скромность, снова подняла сорочку. Росс с сердитым видом сорвал с себя китель и закатал рукава рубахи. Внимательно наблюдая за его действиями, Пруденс наконец отважилась спросить:
– Вы собираетесь вскрыть его?
– Этим дело не обойдется. Надо будет удалить гной, пока заражение не пошло дальше. Лежите спокойно! – приказал он. – А я принесу кое-что из кубрика.
Росс вышел из каюты и очень быстро вернулся с бинтами, ланцетом и банкой для отсоса крови.
– Будет дьявольски больно, – заявил он. – Но винить в этом следует только саму себя.
Он сделал глубокий надрез в центре карбункула, и Пруденс вздрогнула. Но Росса совершенно не волновали ее страдания: Пруденс пожинала плоды своего безрассудства.
– Сомневаюсь, что этот ушиб доставил бы вам такую боль, если б мы занялись им в первый же день, – ворчал Росс. – Но тогда вы предпочли жеманиться и не позволили мне осмотреть его.
Пруденс не сводила с врача тревожных глаз. А Росс достал жаровню, разжег ее, налил немного воды в банку и поставил на горячие уголья. Когда вода выкипела, он, видимо, решив, что банка достаточно прогрелась, ухватил ее за дно с помощью бинтов.
– Да поднимите же свою сорочку повыше, черт вас подери!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124