Вэдж, шаркая ногами, двинулся к ним.
– Плохая это примета, когда кошка вскакивает на стол, – сказал он, качая головой. – Жизнью своей клянусь.
Бедняга трясся от страха. Росс вздохнул и повернулся к Пруденс:
– Очевидно, нам придется уйти отсюда, не дожидаясь сладкого. – Он взглянул на пустую тарелку: – Ты уже закончила?
Пруденс положила нож и вилку и отставила тарелку.
– Да, конечно. Чем быстрее несчастный Тоби забудет об этой кошке, тем лучше.
– Мы вернемся в «Рэйли» и попросим подать десерт в комнаты. И еще надо заказать араковый пунш. Говорят, по части приготовления напитков, во всех Колониях никто не сравнится с нашим достопочтенным хозяином – мистером Весерберном.
Он расплатился за ужин, накинул на плечи Пруденс новую мантилью и повел ее на улицу, приказав Тоби взять себя в руки и следовать за ними.
На небе сияли звезды. В чистом холодном воздухе стоял аромат опавших листьев, шуршащих под ногами. Длинная, прямая, как стрела, Дьюк-оф-Глочестер-стрит была освещена мигающими фонарями; из окоп домов и таверн лился свет зажженных свечей.
Пруденс глубоко вдохнула свежий ночной воздух, чувствуя, как ее душу наполняет благодатный покой. Если бы не Джеми и ребенок, она выбрала бы в спутники жизни Росса. Он смог бы сделать ее счастливой.
Росс взмахом руки подозвал наемный экипаж, и они отправились обратно в «Рэйли». Вэджа пришлось упрашивать подняться наверх гораздо дольше обычного. Бедняга, как всегда, шел по лестнице, зажмурив глаза от страха. Но в конце концов они уютно устроились в спальне Росса, перед чашей с дымящимся пуншем. Попивая горячий напиток и щелкая сладкие лесные орешки, которые принес мистер Весерберн, Пруденс и Росс со смехом вспоминали свои странствия по магазинам.
Тоби не принимал участия в разговоре. Погруженный в свои мысли, он сидел перед камином, выставив поближе к потрескивающему огню толстые ноги. Как его ни умасливали, как ни поддразнивали, он даже не пошевелился и по-прежнему пребывал в мрачном настроении. Ведь кошка, вспрыгнувшая на стол, – плохое предзнаменование.
Росс вздохнул, сознавая свое поражение, и взялся за альбом. Потом уселся поудобнее в старое кресло с высокой спинкой и открыл чистую страницу.
– Не двигайся. Я хочу сделать набросок.
– Но я собираюсь заняться шитьем.
– Шитьем? – Росс скривил губы. – Для этого есть слуги. Черт, я не хочу, чтобы ты работала, словно простолюдинка!
– Мне еще на корабле казалось, что ты – тиран. Но здесь, на суше… Господи помилуй! В тебе столько высокомерия… Уж не принц ли ты? – Пруденс ласково рассмеялась, чтобы смягчить свое колкое замечание.
Сначала Росс сердито сверкнул на нее глазами, а потом кисло улыбнулся.
– Я только хотел сказать, что тебе нет нужды работать. Я располагаю достаточными средствами, чтобы заплатить за услуги.
– А мне это нравится. Я люблю, когда руки чем-то заняты. Вот и все. Это вполне достойное занятие и для женщины благородного происхождения. Так что я вполне имею право шить, сколько душе угодно!
Росс откашлялся, явно смущенный своими необдуманными, полными гордыни словами, и пробормотал:
– Завтра утром я дам тебе денег на карманные расходы.
Пруденс сложила руки на коленях и насмешливо улыбнулась.
– Ну, что ж, рисуй меня. Без иголки с ниткой, раз уж это так оскорбляет твои тонкие чувства.
– Дерзкая девчонка! – проворчал Росс и взял карандаш.
Эта стычка раззадорила Пруденс. Ей захотелось подурачиться и позлить Росса.
– Я вижу, у тебя новый альбом.
– Да. Я рисовал дома. Особняк губернатора.
– А где же другой альбом, старый? – поинтересовалась она как можно более невинным тоном.
Карандаш замер. Росс взглянул на нее, тут же отвернулся и откашлялся.
– Там были не самые лучшие рисунки, – произнес он наконец. – Я его выбросил.
«Лжец!» – подумала Пруденс. Какие бы чувства он к ней ни испытывал, но в ее портреты было вложено столько нежности и любви! Росс не мог выкинуть их с такой легкостью и пренебрежением.
– Я не верю… – начала она.
Но Росс прервал ее, явно недовольный направлением, которое принял их разговор.
– Сиди тихо, – скомандовал он. – Твоя болтовня мешает мне рисовать.
Следующие полчаса они провели в спокойном молчании; тишину нарушал только скрип карандаша и время от времени шепот Вэджа, сидевшего возле огня. Он продолжал лепетать что-то о дурных приметах и о кошке: ясное дело, в нее вселился Хэкетт.
Пруденс, следуя указаниям Росса, иногда меняла позу. Ей доставляло особое, чувственное удовольствие сознавать, что Росс изучает ее, что его внимательные глаза скользят по ее лицу и телу.
В конце концов он вздохнул, отложил карандаш и устало потер глаза.
– Ну, хватит. Пора в постель. – И повернулся к Вэджу: – Идем, Тоби. Тебе надо отдохнуть.
Уродливое лицо Вэджа исказилось от ужаса.
– Я не могу, понимаете? Кэп притаился в моей комнате. Это мне кошка предсказала.
– Глупости. Пошли. Я войду с тобой вместе, загляну под кровать и за шкаф. Я не оставлю тебя одного до тех пор, пока не уверюсь, что ты в безопасности.
Росс проводил перепуганного Тоби в его спаленку. Встревоженная Пруденс поджидала его в гостиной.
– Ну что? – спросила она, когда Росс наконец вернулся.
– Я благополучно уложил его в постель. Но Тоби хочет, чтобы маленький жаворонок спел ему перед сном.
Пруденс на цыпочках вошла в комнату Вэджа. Он лежал на кровати, натянув одеяло до самого носа, и дрожал всем своим грузным телом, в ужасе озираясь по сторонам. Пруденс опустилась рядом с ним на колени, погладила по лбу и начала петь колыбельную, которую часто слыхала от матери.
Через несколько минут Тоби успокоился, закрыл глаза и уснул, словно невинный младенец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124