Ты, а не твой отец или твоя сестра. Даниэль – твое препятствие, и ты взбурлила на своем пути, обходя его. Влюбленность немного похожа на ручей. Она может быть гладкой и счастливой, как у Фаины и Эдварда, или может быть изменчивой и волнующей, как у тебя и Даниэля. Все это зависит от того, как мы себя ведем, моя дорогая. Приходит время, если нам повезет, мы находим наше препятствие. Хочешь ли ты погреться на солнышке или бежать с быстротой молнии?
Бежать с быстротой молнии? Порция затаила дыхание, когда осознала справедливость объяснений леди Эвелины. Каждый раз, когда Даниэль дотрагивается до нее, у нее бывает чувство, как будто она взрывается изнутри.
– Но это не может быть любовью, – сказала она приглушенно. – Это слишком сильно, это больно, это…
– … самое удивительное чувство в мире, если оно разделено с мужчиной. Так, Порция? Ведь Даниэль Логан чувствует то же самое?
– Да… Нет. Я не знаю, леди Эвелина. Я думаю, что он чувствует, что обязан жениться на мне. Но я не хочу быть обязанностью. Я никогда не смогу выйти за такого человека, как он, который живет в отеле и которому приносят чай. Я бы умерла.
– А почему нет?
– Я бы просто не смогла. Я актриса, цыганка, вся жизнь в движении. Ничего в моей жизни никогда не было постоянного, кроме папы, Фаины и меня. Я не могу потерять это, не знаю, как быть кем-нибудь кроме того, что я есть.
– Порция, позволь рассказать тебе историю о другой цыганке. Когда я была девушкой, даже моложе тебя, я влюбилась в человека, который был не просто титулованным джентльменом, он был графом. Но для нас ничего не имело значения. Мы были влюблены, и этого было достаточно. Я сбежала с человеком, которого любила, и мы разделили больше двадцати пяти лет такой любви, о которой большинство женщин даже не подозревают.
– Но если посмотреть на вас, леди Эвелина, сразу видно, что вы леди. И вы приспособлены к этому миру.
– Порция, отец Эдварда был женатым человеком и министром культуры. Я не могла выйти за него. Ты можешь представить, что я почувствовала, когда узнала, каково его положение? Для него пост не имел значения, но имел значение для меня. Я решила стать такой женщиной, чтобы он мог гордиться мной.
– Но вы зоветесь леди Эвелина?
– Вильям всегда называл меня графиней. У него было несколько титулов. Хайдмар был пожалован ему королевой. Он подарил этот титул мне. Титул был просто почетным, но он всегда считал его реальным. Мы жили в Хайдмаре. Там вырос Эдвард. Ребенком он не знал, что незаконнорожденный. Когда ему исполнилось шестнадцать, Вильям признал его своим наследником и правопреемником своих титулов.
– Он должен был очень любить вас, ваш Вильям. Но это другое, леди Эвелина.
– Не такое уж и другое, Порция. Когда я уехала с Вильямом, мне было всего семнадцать лет. У моего отца была пивная "Удачливый парень" в Бостоне. И я никогда даже не училась в школе.
– Вы? – Порция посмотрела на леди Эвелину с изумлением. – Но вы… как же вы добились всего этого?
– Вильям учил меня. Но его не заботило, выучусь ли я чему-нибудь. Как видишь, мы были друг для друга преградой в потоке. Это было удивительно. Не имело значения, что он был титулованным лицом, а я содержанкой, мы были околдованы любовью, и это было все, что нас интересовало.
– Околдованы любовью! Боюсь, что по сравнению с этим у нас с Даниэлем все по-другому. Это не может быть любовью. Это ужасно. Это хуже, чем… чем корь, хуже этого.
– Возможно, но теперь скажи об этом чувстве, хотела бы ты жить без него?
Сказать по правде, она была настолько занята другими, что никогда не думала о мужчине. Теперь реальность случившегося обернулась к ней более ослепляюще, чем любая игра или мечта.
И слепая правда была в том, что любовь к Даниэлю пронзила ее как молния. Однажды опаленная этим жаром, она никогда не сможет стать прежней. Может быть, они с Даниэлем предназначены для того, чтобы быть вместе.
"Да, я хочу Даниеля", – хотела она сказать, но вместо этого ответила:
– Я хотела быть с мамой, но моя мама умерла. Я хотела настоящий дом с садом и цветами. Я хотела ходить в школу, как другие дети. Но ничего этого не могло быть. Я слишком нужна моей семье.
И эта правда уводила ее от объятий Даниэля. Она была мотыльком, бросившимся в пламя и понявшим, что ее крылья никогда не смогут полететь снова.
– Ты нужна или они нужны тебе, Порция?
– Конечно, я нужна им. Вы не понимаете. Фаина боится темноты. Когда мне было десять лет, я обещала маме, что буду заботиться о Фаине и о папе.
– Ах, Порция! – Эвелина протянула руки и обняла Порцию. – Твоя мама никогда бы не захотела, чтобы ты пожертвовала свою жизнь для сестры и отца. Она была пылкой женщиной, познавшей жизнь и любовь. Она любила твоего отца, и он был для нее всем. Если бы она была здесь, то сказала бы тебе это же самое.
– Но Фаина…
– Сейчас любит Эдварда.
– А мой папа! Он болен. Кто присмотрит за ним?
– Я! – Эвелина легонько оттолкнула Порцию и взяла ее за обе руки. – Мы с Горацием понимаем друг друга, Порция. Он устал и готов прекратить ваши путешествия. Когда Вильям умрет, мне ничего не останется в Англии. Все принадлежит Эдварду. Теперь я остаюсь дома. Я никогда не думала, что встречу такого человека, как твой отец. Наш приезд сюда был предопределен. Все будет хорошо.
– Что мне делать, леди Эвелина?
– Просто будь сама собой, Порция. Дай Даниэлю знать, что он может надеяться, но не показывай, что ему будет очень легко достичь этого.
– Боюсь, что уже слишком поздно, – сказала Порция упавшим голосом. – Он уже знает.
– Ум-м-м, так далеко зашло? Он негодяй.
– Я… мы не можем встречаться без… то есть…
– Тебе не нужно объяснять, Порция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104