Но как же тогда она, черт возьми, это сделала? И она ли это сделала? А как же чернила?
Все же что-то не сходилось.
Все семь дней Исмала мучили эти мысли. Но воля и гордость не позволяли ему пойти к мадам Боумонт и начать задавать ей вопросы или манипулировать ею, пустив в ход весь свой обширный запас трюков, чтобы вырвать у нее ее секрет. Поступить так было равносильно признанию того, что его загнали в тупик. Но за десять лет он ни разу не сталкивался с проблемой, которую не мог бы решить. И сейчас он присутствовал на процессе, исход которого был предопределен только для того, чтобы изучать Лейлу и увидеть, не выдаст ли она себя жестом или какой-нибудь фразой, тем самым давая ключ к разгадке. Скоро наступит очередь ее показаний. И тогда-то Исмал и получит ответ.
Исмал очнулся от своих размышлений, потому что почувствовал, что атмосфера в зале изменилась. Он взглянул на дверь как раз в тот момент, когда Лейла Боумонт, одетая во все черное, переступила порог.
Она прошла по узкому проходу между скамьями и в гробовой тишине зала было слышно, как шуршат ее юбки. Когда мадам Боумонт дошла до своего места, она подняла вуаль, окинула презрительным взглядом притихший зал и посмотрела на коронера.
Мужчины вокруг Исмала снова заволновались. Даже у него на секунду прервалось дыхание.
«Клянусь Аллахом, — подумал Исмал, — она великолепна. Лед и пламя одновременно».
«Она моя», — прорычал живший внутри его дикарь.
«Со временем, — поправило его цивилизованное эго. — Запасись терпением».
Лейла ожидала, что ее появление в зале вызовет ажиотаж. Она специально для этого соответствующим образом оделась. Не желая вызвать к себе жалости, Лейла выбрала такой элегантный наряд, какой только мог позволить черный цвет траура.
На ней была огромная украшенная широкими шелковыми лентами бархатная шляпа, надетая немного набок, как того требовала мода, и черное шелковое платье с подложенными плечами и широкими рукавами, оканчивающееся почти у самого пола двумя воланами.
Лейла не знала, что говорили свидетели до нее — ее держали в другой комнате. Но судя по выражению лица Эндрю, дела обстояли не так уж плохо. Ее поверенный был раздражен, но не обеспокоен.
Эсмонда в зале не было. Лейла не видела его с того дня, как умер Фрэнсис. Она не знала наверняка, считает ли граф ее виноватой, хотя его отсутствие говорило скорее о последнем. Без сомнения, он не хотел компрометировать себя знакомством с убийцей. Скорее всего он вообще не давал показаний, а использовал свое влияние, чтобы остаться в стороне.
Естественно, никто не говорил Лейле, кто будет вызван в качестве свидетелей. Вопреки тому, что в соответствии с законом человек считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана, и что сейчас был не суд, а лишь предварительное слушание, с Лейлой обращались так, как обычно обращаются с подозреваемым, то есть держали в неведении того, что происходило в зале.
Встретившись с усталым взглядом коронера, Лейла гордо подняла голову.
По его просьбе она назвала свои имя, место жительства и срок пребывания в стране. Клерк все тщательно записал, словно никто на свете до этого момента не знал, кто она такая, после чего Лейлу попросили рассказать, где она была вечером, накануне смерти мужа, каким образом добралась до дома и так далее — одним словом, все то, что она уже рассказывала и лорду Квентину, и судье.
Только когда коронер спросил ее, почему она так внезапно уехала из Норбури-Хауса, Лейла позволила себе ответить чуть резче:
— Со всем к вам уважением, но всю нужную вам информацию вы найдете в подписанных мною показаниях.
Коронер взглянул на лежащую перед ним бумагу.
— Вы лишь сказали, что передумали остаться. Не смогли бы пояснить свои слова присяжным?
— Я поехала отдохнуть, — сказала Лейла, глядя в упор на коронера. — Но отдых не получился: было гораздо больше гостей, чем я ожидала, и это было утомительно.
— И поэтому вы вернулись домой и сразу же принялись за работу? — Коронер поднял одну бровь. — Разве это не странно для человека, который хотел отдохнуть?
— Поскольку отдохнуть не удалось, я решила, что не следует бездарно терять время.
— Вот как. И у вас это получилось?
Лейла не удивилась вопросу, хотя перед коронером лежало описание ее студии, данное по крайней мере полудюжиной людей.
— Не сразу. Как вы, несомненно, уже узнали, я была собой недовольна и выместила свое плохое настроение на предметах в моей студии. Шум разбудил мужа. Из-за этого мы и поссорились.
— А вы могли бы описать вашу ссору, мадам?
— Разумеется.
Публика в зале, как и следовало ожидать, насторожилась. До сегодняшнего дня Лейла категорически отказывалась описывать ссору, как бы ее ни увещевали, теперь же все приготовились к откровениям.
— Мистер Боумонт отпустил несколько неприличных замечаний в мой адрес. Я ответила тем, что послала его к черту.
Ожидания зрителей явно не оправдывались.
— Не могли бы вы рассказать более подробно, миссис Боумонт. — Коронер был терпелив.
— Нет, я отказываюсь это делать.
В зале тихо загудели. Коронер остановил гул суровым взглядом. Все снова затихли. После чего, уже менее терпеливо, коронер попросил мадам Боумонт оказать уважение присяжным и все-таки объяснить, почему она не хочет поделиться столь существенной информацией.
— Мой муж, полагаю, в то утро страдал от последствий ночных развлечений. Он разозлился, что его разбудили. К тому же у него страшно болела голова. Если бы он не был в таком состоянии, он не позволил бы себе неподобающих замечаний. А если бы я уже не была рассержена перед тем, как он вошел, я бы даже не то что отвечать, слушать бы его не стала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106