— Навейте мне сон вашими руками. Нарисуйте в моей голове прекрасную картину.
Лейла не верила в то, что каким-то способом можно его усыпить. С другой стороны, она не могла притворяться, что не хочет к нему прикасаться. Женщина в ней хотела дотрагиваться и ласкать. А художница — изучать черты его интригующего лица.
Но Лейла отняла руки.
— Больше ничего не говорите. Дайте мне самой решить. Напомнив себе, что он хотел, чтобы его утешили и успокоили, а не изучали его лицо, Лейла начала с того, что стала поглаживать его лоб от середины к вискам. Очень нежно, словно писала не маслом, а акварелью.
Эсмонд закрыл глаза и вздохнул. Еле заметные морщины начали постепенно разглаживаться от ритмичных движений ее пальцев.
Лейла почувствовала, что дыхание графа стало более ровным.
Окрыленная успехом, она продолжила поглаживание, но уже от переносицы и вдоль надбровных дуг. Лейла отметила про себя, что его брови были немного темнее волос, но светлее длинных, густых ресниц. Потом ее пальцы скользнули ниже — к аристократическому носу, высоким скулам и к мочкам ушей. И тут Лейла обнаружила то, чего раньше не видела: ниже правого уха у Эсмонда было несколько крошечных шрамов.
Кем бы он ни был, что бы в своей жизни ни сделал, он испытал гораздо больше боли, чем она думала. Лейле вдруг захотелось утешить Эсмонда, и она начала гладить его по волосам.
— Ах, как хорошо, — пробормотал он.
Лейла еле удержалась от улыбки. Он похож на кошку, подумала она. Это злое существо хочет, чтобы его ласкали — еще и еще.
Но и ей все это нравилось: и проскальзывавшие между пальцами шелковистые пряди волос, и гибкие мускулы шеи, вздохи и теплое дыхание.
Сейчас Эсмонд был красивой большой кошкой, которую было так приятно гладить. Лейла наслаждалась своей властью над ним и даже неопределенностью — ведь она понимала, что он опасен и в любую минуту может напасть на нее. И эта надвигающаяся опасность доставляла ей удовольствие.
Во всяком случае, Эсмонду этот массаж явно нравился, потому что его дыхание становилось все глубже и ровнее. Вспомнив, как он несколько дней назад точно так же заворожил ее, она стала массировать ему голову и шею. Понемногу движения начинали усыплять и ее. В голове проносились странные, невероятные видения: кошки в обитых шелком комнатах, и глубокая синева ночного неба в проеме открытого окна… Смешанный аромат трав и цветов… еле уловимая мелодия… тихое мучительное завывание ветра… летний ветерок, качающий вершины высоких елей.
Зачарованная, Лейла потеряна чувство времени и могла бы гладить эту мурлыкающую дикую кошку всю ночь, но у нее устали руки, и это вернуло ее в реальный мир, а мурлыкание кошки перешло в ровное дыхание человека, погруженного в глубокий сон.
На сей раз Эсмонд, по-видимому, действительно спал, потому что он не проснулся, когда Лейла отняла руки. Для проверки она немного пошевелилась. Реакции не было.
Она встала, вышла из студии и тихо прикрыла за собой дверь. Стараясь не улыбаться, она спустилась вниз. Элоиза была в столовой, где она полировала сервант.
— Месье заснул, — сказала Лейла. Элоиза удивленно подняла брови.
— Я не знаю, будить ли его. Дело в том, что я и сама очень устала, а он сказал, что завтра утром мне предстоит встреча с важной персоной. С вдовствующей герцогиней леди Брентмор. Поэтому я хочу хорошо выглядеть.
Элоиза кивнула.
— Если он проснется, он захочет, чтобы вы снова с ним поработали. Он мужчина, а потому неразумен. А вы хотите лечь пораньше, что разумно. Ложитесь спать, мадам, и наслаждайтесь отдыхом. Будьте уверены, что я разбужу его и вытолкаю из дома до рассвета.
— Спасибо. А если он проснется раньше…
— Тогда он отправится домой. — Элоиза заговорщически улыбнулась Лейле. — Вам нужно отдохнуть. Обещаю, ваш покой не будет нарушен.
Глава 12
Три недели спустя Лейла начала задаваться себе вопросом: неужели ей действительно предоставлена возможность выполнить всю работу самой?
Эсмонд не приходил в ее дом с того вечера, как она своим массажем заставила его заснуть. Он говорил, что разрешает ей идти своим путем, хотя ему это и не нравится. Видимо, он не лукавил, поскольку на следующий день во время своей первой встречи с леди Брентмор, герцогиня сообщила Лейле следующее: если миссис Боумонт обнаружит что-либо важное, она должна послать за графом. А до этого он не будет ей мешать.
— Ты никогда по-настоящему не выезжала в свет, — заявила герцогиня. — Это работа, девочка моя, не сомневайся. Разве тебе нужно, чтобы он появлялся в твоем доме посреди ночи, когда ты валишься с ног от усталости, а голова раскалывается? Тебе придется говорить, говорить, говорить столько, что у тебя начнется звон в ушах и ты будешь сожалеть, что не родилась глухонемой.
Оказалось, что герцогиня нисколько не преувеличивала.
В соответствии с этикетом джентльмены не могли приглашать Лейлу на танец или флиртовать с ней, потому что она все еще носила траур. Из-за этого ей приходилось проводить почти все время в компании женщин, что ограничивало ее возможности что-либо разузнать. К тому же благодаря стараниям неутомимой леди Брентмор Лейла разговаривала почти каждую минуту своего пребывания в обществе.
В данный момент, сидя в театре в ложе герцогини, она притворялась, что смотрит разыгрываемую на сцене глупую комедию, на самом же деле пыталась разгадать несколько загадок, одновременно стараясь не обращать внимания на мужчин в ложе лорда Эйвори, где Дэвид сидел в компании с Эсмондом.
В эти три недели Лейла не раз видела Эсмонда на разных светских сборищах. Но если бы ей захотелось поговорить с ним об их деле наедине, ей бы пришлось самой проявить инициативу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106