— Мне нужно лишь побыть одной и подумать, почему несчастья сыплются на меня, как горох из мешка?
В своей комнате она легла на кровать, как была, одетая и попробовала привести в порядок свои мысли.
И первая же мысль была о том, что она… так и не прочла письма своей подруги Милочки, которое Станислав унес с собой, а когда она попыталась взять его у супруга, он без заминки ответил, что где-то его потерял…
«Странно, — подумала Лиза, — что я думаю не о сыне, с которым неведомо когда доведется встретиться, а о каком-то давнишнем письме!»
Наверное, все-таки детей от матерей нельзя отнимать надолго, потому что в таком случае чувство материнства как бы притупляется. Ругай себя не ругай, а горечь разлуки с ребенком она ощущала не так остро, как должна бы…
«Когда у меня родится дочь… — опять мысленно сказала себе Лиза и подивилась, почему к ней уже во второй раз приходят мысли о дочери. От кого она может родить эту самую дочь? — Так вот, когда у меня родится дочь, я ни за что не отпущу ее от себя и буду кормить грудью столько, сколько придется, потому что и кормление сближает мать и дитя. Никакой кормилицы!»
Интересно, о чем могла писать Милочка на нескольких листах бумаги? И вообще, почему именно сегодня мысли о подруге никак не идут у нее из головы?
Лиза подумала так и вдруг как наяву увидела свою подругу. Счастливую, оживленную, в белом наряде невесты. Вот оно что! Сегодня Милочка выходит замуж. И, кажется, Лиза знала за кого. Ее подруга ехала куда-то в карете — в церковь, куда же еще! — рядом с нею сидел в костюме жениха Петруша Жемчужников и крепко держал невесту за руку.
Правильно, Петруша, никому не стоит доверять свое будущее счастье. Если бы так же он держал Лизу.. Увы, тогда еще у него не было сего печального опыта…
— Пани Ванда! Пани Ванда! — раздался у двери испуганный голос Аниты. Лиза тотчас вскочила с кровати и впустила в комнату девчонку.
— Что случилось, Анушка?
— Там… у забора… мужик здоровый. Больной, наверное. Спрашивал княгиню Елизавету Николаевну.
Я сказала, что такой не знаю, а он вот так зашатался и упал!
— Как — упал? И почему ты думаешь, что он болен?
— Не знаю. Я испугалась и спряталась.
— Он так и лежит у калитки?
— Так и лежит! Надо взять ружье, пани Ванда. — Анита спешила за быстро идущей по коридору Лизой и давала ей советы.
— Зачем же ружье, если он, как ты говоришь, болен?
— А вдруг он притворяется?
— Анита, беги в оранжерею, позови пани Васу и пана Игнаца, а я пока посмотрю, что там с этим мужчиной.
— Не надо, не ходите! — Анита вцепилась в ее руку, как большой клещ. — Он вскочит и бросится на вас! Такой здоровый, просто жуть! Я с Абреком к калитке ходила…
— Абрек же еще маленький!
— А лаял на этого попрошайку как большой.
— Ну вот, теперь ты назвала его попрошайкой!
Выдумщица ты, Анита Лиза сбежала с крыльца, и Абрек тотчас бросился ей под ноги, потом метнулся к калитке, рыча и повизгивая от злости.
У калитки и вправду кто-то лежал. Лиза собралась это выяснить, но не смогла сдвинуться с места, потому что глупая девчонка крепко держала ее за рукав полушубка и повторяла как в бреду:
— Не ходите туда, пани Ванда! Он страшный.
— Я тебе что приказала? — строго спросила Лиза.
— Позвать Василису и Игнаца.
— Вот иди и зови!
Бедный Абрек разрывался между ними — за неделю он так привязался к Аните, так привык сопровождать ее по подворью, что сначала кинулся за нею, но Лиза была главной хозяйкой, к тому же подозрительное животное, очень опасное, лежало совсем близко от того места, которое Абрек должен был охранять…
Если бы не Анита, Лиза вышла бы за калитку не колеблясь, но девчонка, кажется, и на нее нагнала страху, так что она в нерешительности стояла и ждала подмогу.
Василиса вышла из оранжереи с мотыгой в руке.
Следом за нею с лопатой спешил Игнац. С тех пор, как они жили на Змеиной пустоши, их никто посторонний не навещал. К тому же дом стоял слишком далеко от дороги, чтобы сюда ненароком мог забрести какой-то путник.
— Кто это там лежит? — вполголоса спросила Василиса, а Игнац под взглядом трех женщин уверенно пошел к калитке и открыл ее. Впрочем, и Лиза, и Василиса тут же протиснулись следом.
Втроем они с трудом перевернули лежащего на спину, и обе женщины вскрикнули от изумления. Игнац остался невозмутимым, потому что он ежели когда и видел этого человека, то, скорее всего, попросту не обратил на него внимания.
— Теодор Янкович! — в один голос сказали женщины.
— Он убит, — сказал Игнац, показывая на лужу крови под лежащим.
Лиза вздрогнула, но, присмотревшись, покачала головой:
— Нет, он жив, но ранен. Кто же в него стрелял?!
— Наверное, австрийские солдаты, — заметила Василиса.
— Солдаты? — вскричала Лиза. — Но какое они имели право…
— Разве вы не видите, — проговорила Василиса, — что на нем арестантская одежда. Видимо, он бежал из тюрьмы.
— Но как же он нас нашел?
— Об этом сможет сказать лишь он сам… ежели очнется.
— Так давайте скорее отнесем его в дом, — заторопилась Лиза. — Лежать раненому на холодной земле!..
— Как же мы его дотащим-то, такого большого. — Василиса оглянулась на мужа.
— Сейчас я принесу парусину, которой закрываю двери в оранжерею, и на ней мы его подтянем к крыльцу, а там уж как получится…
Общими усилиями Теодора затащили в гостиную, но, в отличие от Аниты, у которой не было на теле серьезных увечий, Теодора нужно было оперировать. Причем женщинам, которые прежде этого не делали и потому смутно представляли себе, с чего начинать.
Одежду его, как и одежду Аниты, пришлось сжечь, но вот найти для него что-то в гардеробе не удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90