Он вложил ей в руку стопку бумаги с загнувшимися концами.
— Это лежало на буфете.
Значит, вот куда занес ветер второй журнал!
Абигейл негодующе выпрямила спину.
— Благодарю, полковник Коули.
— Не за что, мисс Абигейл, — учтиво ответил он.
Абигейл горела как в огне: полковник стоял слишком близко. Успел ли он накинуть одеяло?
Перед глазами промелькнула особенно пикантная сцена из» Перл «.
Что она поцелует, если чуть податься вперед: грубую шерсть или…
— С вами все в порядке? — резко бросил он.
— Спасибо, абсолютно. — Абигейл откинула голову, опасаясь, что теряет рассудок. — А вы?
Матрац снова просел.
— Я старый боевой конь. Приходилось делать кое-что потруднее, чем двигать буфеты.
Абигейл свернула влажный журнал. Полковника вряд ли можно назвать дряхлым: в его волосах ни единой седой прядки.
— Напрашиваетесь на комплименты, полковник Коули?
— Простая констатация факта, — возразил он.
Абигейл хотела что-то ответить, но тут же подскочила от неожиданности, испуганная глухим стуком упавшего на пол сапога. За ним последовал другой. Кровать затряслась. Абигейл скорее почувствовала, чем увидела, что он прислонился спиной к стене.
— Мне тридцать пять, из которых двадцать два года отняла служба в армии. А что делаете здесь вы?
Но Абигейл не собиралась так легко сдаваться.
— А вы, полковник Коули?
— Выздоравливаю.
Она повернула голову к тому месту, где он сидел. Но не увидела ничего, кроме темноты.
— А что, здесь рядом есть другой коттедж?
— Нет. Ни одного.
Абигейл настороженно прислушалась к неистовству, бушующему за окном.
— Двадцать два года назад вам было всего тринадцать, полковник Коули. В армии служат юноши не моложе пятнадцати, и то вряд ли участвуют в сражениях.
— Вы правы, мисс Абигейл. Я солгал, — откликнулся спокойный голос из мрака.
Солгал? Двадцать два года назад или сейчас?
— И что у вас за болезнь?
— Пулевое ранение, — коротко пояснил Коули после неловкого молчания.
Она вспомнила о его хромоте. И лодыжке, поросшей темным волосом.
— В левую ногу?
— Да.
Абигейл следила за газетными репортажами с мест военных действий.
— Буры?
— Да.
Прибрежный коттедж стоял вдалеке от большой дороги. Абигейл и выбрала его за удаленность от населенных мест.
— Однако все это не объясняет вашего появления здесь, полковник.
На этот раз молчание длилось дольше. Она сжимала влажный журнал, словно холодок мокрой бумаги мог потушить огонь, разгоравшийся в крови при одной мысли о тепле, струившемся с другого конца кровати.
— Лошадь сбросила. Я пытался найти убежище, но безуспешно. Потом случайно увидел свет в вашем окне… и вот я здесь.
— Но почему вы пустились в дорогу в самый ураган?
— А почему вы увлекаетесь эротической литературой?
Абигейл приготовилась защищаться: во-первых, это познавательно, во-вторых, забавно и, в-третьих, вообще не его дело.
— Потому что для женщины это единственный способ узнать об отношениях полов.
Словно молния прошила тьму.
— Конечно, я могу ошибиться, — серьезно заметил полковник, — но, думаю, существует и другой способ удовлетворить свое любопытство.
— К сожалению, я так и не встретила человека, с которым захотела бы удовлетворить свое любопытство, полковник Коули, — сухо отпарировала она.
За окнами обезумевшая стихия продолжала набирать силу. Волны с рокотом накатывались на берег. Гром ревел в небесах.
До Абигейл только сейчас дошло, что им грозит опасность. Ветер действительно мог сорвать крышу. Огромные водяные валы могли поглотить крошечную постройку. Молния могла…
— Я хотел женщину.
Неожиданное признание вернуло ее к реальности.
— Прошу прощения?
— Вы хотели знать, что я делал в лесу в такую бурю. Выехал в надежде найти деревню. Или кабачок. И доступную женщину.
Такого она не ожидала.
Полковник Коули признался в чисто мужской потребности, выгнавшей его в ночь. А Абигейл презрела приличия, не позволявшие даме иметь такую же привилегию.
Ей следовало бы притвориться возмущенной, упасть в обморок от такой наглости, но вместо этого она ощутила, как последние остатки злобы куда-то улетучились, вытесненные неизвестно откуда взявшимся духом товарищества. Этот человек видел сундук, полный эротических книг, и не осудил ее. Верх лицемерия — порицать его сейчас, ибо у каждого есть право на подобные желания.
— Завидую вам, полковник. Будь я мужчиной, наверняка отправилась бы на поиски приятного общества.
— Не общества я искал, мисс Абигейл.
— Это я понимаю.
— Неужели, мисс? — Голос в темноте звучал на удивление бесстрастно. — Знаете ли вы, как пульсирует и ноет тело, горит до такой степени, что вы готовы отречься от всего, во что верили и чем жили ради минуты забытья?
Абигейл на секунду прикрыла глаза, как молнией пораженная мучительными воспоминаниями о желаниях, которые никогда не сбудутся…
— Да, полковник Коули, это мне хорошо известно.
Кровать скрипнула.
— К вам часто приходят фантазии, мисс Абигейл?
Перед ее глазами плясали причудливые образы. Запретные образы мужчин и женщин, сплетавшихся в объятиях. Картины сцен, участницей которых ей никогда не быть. И никогда не видеть. Вещей, о которых она даже не читала.
Желание терзало ее, желание, о котором через три недели придется забыть навсегда.
— Часто, — тихо прошептала она, уставившись в темноту.
— Расскажите! — резко приказал он.
— Я…
Как она может поведать совершенно незнакомому человеку, о чем мечтала так много лет? Но темнота Скрывала их лица, облегчая исповедь. Можно представить, что она совсем одна… и просто размышляет вслух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32