И одновременно отвлечь тебя. А потом и убить.
— Ты сделал копию с письма, которое граф написал Энн.
— Если бы ты не сумел убедить полицию оказать тебе помощь, никто бы из нас не уцелел. Граф предусмотрел все возможности.
Кроме одной! Он не принял в расчет дружбу между мужчинами-проститутками.
— Это я должен был его убить, Габриэль.
— За двадцать семь лет ты нисколько не переменился: такой же голодный. Убийство отняло бы у тебя это качество. Я рад, что хотя бы один из нас еще способен чувствовать. Можешь меня ненавидеть за то, что я сделал, но ненависть лучше, чем полное отсутствие чувств.
— Ты что, ничего не чувствуешь, старина? — спросил Майкл.
Друг ответил прямо и безапелляционно:
— Нет.
Майкл не стал его поправлять, иногда ложь — то единственное, что оберегает человека.
— Что ты будешь делать без своего дома?
— Построю новый.
— И думаешь, что другой к тебе придет?
— Уверен.
Майкл спустился по каменным ступеням. Лошадь ровной гнедой масти в розовом свете зари пощипывала почки с куста. Он грубо дернул ее за поводья и оторвал от завтрака.
— Майкл! — Габриэль стоял на вершине лестницы. В нарождающемся свете дня волосы казались серебристым облачком. — Я не толкал Энн Эймс и не убивал того человека, который занял мое место на пожаре. Это был нищий — его труп я нашел в сточной канаве. Никак не думал, что ты целый день будешь рыться в пепле. Был бы не такой сентиментальный, раньше бы вернулся к ней.
Майкл поставил ногу в стремя и прыгнул в седло, внезапно у него закружилась голова.
— Я тебе солгал, Габриэль.
— Потрясен, братец. — Он моментально ушел обратно в свою скорлупу.
— Я тебе сказал, что Граф убил всех, кого я любил, но оставался еще ты. — Майкл пришпорил коня и с места пустился в галоп.
Габриэль отправится в Лондон своим путем. А вот как поступит Энн Эймс? Он же ей сказал, что не будет возражать, если она наутро разорвет договор. Майкл Стердж-Борн не стал бы, но просто Майкл давным-давно перестал притворяться джентльменом.
Ворота так никто и не закрыл — створки после его отъезда остались распахнутыми. Но по другую сторону стояла простая двухместная карета, Кучер сидел на козлах и смотрел прямо перед собой, а конюх держал под уздцы коренную.
Лошадь под Майклом забила копытом — она узнала конюха и своих товарок. Сердце седока заспешило быстрее мыслей. Его старая дева решила, что он ее использовал — так оно и было. Она подумала, что он убил дядю — и он собирался это сделать.
Конюх посмотрел на него.
— Сэр, мисс Эймс приказала принять у вас лошадь.
Майкл кинул поводья конюху, спрыгнул на землю и распахнул дверцу кареты. Энн сидела, крепко сжав колени. На ней был черный шерстяной плащ и простая черная шляпка, на коленях стояла корзина с провизией. Никакого осуждения в глазах.
— Он умер?
У Майкла задрожали колени, ему пришлось собраться с духом, чтобы взять себя в руки.
— Да.
— Я подумала, что тебе потребуется транспорт до Лондона. — Голос Энн звучал сильнее, чем обычно, и так же вежливо, как во время их первой встречи вечером в доме свиданий. Но пальцы крепко вцепились в плетеную ручку корзины. — Это не самая лучшая из моих карет, но достаточно удобная.
— Ты едешь со мной?
— Да. — Она тряхнула головой, словно испугавшись, что он начнет возражать. — У нас с тобой договор.
Майкл не хотел владеть ею согласно пунктам договора. Он все возьмет просто так. Прежде чем Энн успела передумать, он вскочил в экипаж и захлопнул за собой дверцу. Карета присела на задок, выпрямилась и продолжала со скрипом раскачиваться, Майкл смотрел в черное кожаное чрево перед собой. Его бедро касалось ее бедра. Он больше не станет ей лгать.
— Я его не убивал.
— Ты же сказал, что он мертв!
— Его убил Габриэль.
Майкл почти ощутил, как ее мысли постепенно выстраивались в логическую цепочку.
— Это он меня толкнул?
— Нет.
— Он тебя любит.
— Знаю. — На глаза Майклу навернулись жгучие слезы, и, чтобы не молчать, он спросил:
— Что там у тебя в корзине?
— Шоколадные плитки и бананы, — смущаясь, ответила Энн. — Дорога длинная, я решила, что ты можешь проголодаться.
Все наконец кончилось.
Граф умер. Он жив. Внезапный трепет в чреслах напомнил: еще как жив! Майкл повернулся, подхватил Энн на руки и посадил к себе на колени. Корзина полетела в сторону. Он обнял женщину и прижался лицом к ее шее. За запахом чистящих средств, которыми отдавало платье, он уловил аромат ее кожи, привкус шоколада, привкус ее страсти. Привкус своей страсти.
— Ты права, — произнес он. — Пора завтракать.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76