Если Зак по-прежнему находится в этой адской тюрьме, она снова обратится к судье с мольбой о его освобождении.
Пусть он только попробует отказаться, если понадобиться, она заставит его выполнить ее просьбу даже под дулом пистолета.
Всей душой она любила Зака и верила, что любой поступок, совершенный им в прошлом, даже самый неприглядный, имел на то свои причины. Человек, которого она только что узнала и полюбила, не мог грабить и убивать просто так, ради удовольствия и развлечения. Она знала, каким нежным и заботливым он мог быть. Но почему же он не доверился ей? Почему?
— Ну что ж! Я дам ему еще один шанс, — прошептала она, яростно сжимая пальцы. — Конечно, я не такой уж большой знаток человеческих характеров, но в Заке я вижу гораздо больше хорошего, чем плохого…
— Иден? — неожиданно прозвучал голос отца за ее спиной. — Неужели ты так скучаешь по Заку, что начала сама с собой разговаривать?
Весь вечер со страхом ожидавшая момента встречи с отцом и последующего своего разоблачения, Иден испуганно обернулась и уставилась на него. Но на сей раз удача сопутствовала ей: отец, пристегивающий к брюкам подтяжки, не смотрел на нее и ничего не заметил.
— Что ты имеешь в виду, папа, говоря «так сильно скучаешь»? — прошептала Иден, выпрямив спину. Неужели он уже все знает? Может быть, уже кто-нибудь побывал на маяке и сообщил ему, что Зак заключен в тюрьму? Если это так, тогда почему он воспринял весть столь хладнокровно?
Справившись с подтяжками, Прэстон подошел к решетке камина, взял новую трубку и положил ее в карман рубашки.
— Боже мой! Прошел всего лишь день, как вы расстались, Иден, — засмеялся он. — Тебе придется смириться с его длительными отлучками. Он должен работать на плантации, а у него нет еще ни одного раба, за исключением надсмотрщика. Ему предстоит решить слишком много проблем. Может быть, сегодня он отправился на аукцион в Чарлстоне для приобретения рабочих рук.
Облегченно вздохнув, Иден проглотила подступивший к горлу комок.
— Да, папа. Я уверена, что все именно так, — едва слышно произнесла она и направилась к кухне, все еще избегая встречаться с отцом взглядами.
— Дорогая, кажется я проспал. У меня даже не осталось времени поужинать с тобой, — проговорил Прэ-стон и направился к выходу. — Поэтому прошу тебя, когда приготовишь ужин, принеси мне его наверх, на башню, — он засмеялся и мельком взглянул на нее. — Только не спеши, милая. Принеси попозже. Я все еще сыт. Уж слишком хорош был пирог, который ты испекла к моему дню рождения.
Иден взглянула на него. Пламя камина, отраженное в ее зеленых глазах, отсвечивало золотом, а неяркий свет только что зажженной ею свечи не в силах был разогнать сгущающиеся сумерки.
Пытаясь совладать с собой, она слабо улыбнулась. Ей необходимо было выдержать еще минуту-другую, чтобы сыграть роль почтительной дочери.
— Я рада, что тебе понравился мой пирог, папа, — тихо сказала она. Затем взглянула на трубку, торчащую из кармана его рубашки, но промолчала. Она не осмелилась напомнить о своем подарке, чтобы не дать отцу повод возобновить расспросы. Ему снова захочется узнать, когда она успела сделать эту покупку.
Утром, когда гостиная была полна гостей, ей удалось избежать этого разговора. Сейчас же они только вдвоем, и ей это едва ли удастся.
— Да, это был самый лучший пирог, который ты когда-либо пекла, — сказал Прэстон, открывая дверь, кстати, Иден, привезла ли ты луковицы, обещанные Сефтоном? — он улыбнулся и, уже стоя на крыльце, ласково посмотрел на нее. — Зная тебя и твою любовь к цветам, могу побиться об заклад, что ты уже их посадила, — в его голосе звучала гордость за дочь. — Ты так похожа на свою мать. Так же, как и она всегда выполняешь задуманное.
Иден последовала за отцом. Здесь, у лестницы, ведущей на башню, она не боялась отцовского взгляда: сгущающиеся сумерки скрывали ее лицо, и тревога, сквозившая в ее глазах, не была заметна. С болью и жалостью наблюдала она, как он, тяжело опираясь на трость, начал взбираться по ступенькам. Мысль, что в ближайшие часы она снова предаст его, причиняла ей невыносимую боль.
— Луковицы довольно неплохие, но, откровенно говоря, ничего особенного, — сухо сказала она, не желая говорить о судье что-либо хорошее. — Посажу их завтра.
— Если Сефтон выделил их для тебя из своего сада, следующей весной, когда они зацветут, ты убедишься, что они действительно хороши, — сказал Прэстон, остановившись. — Он, прекрасный человек, Иден. Мне хотелось бы, чтобы он был моложе. Конечно, мне очень нравится Закария, но Сефтон Прайор — человек, который смог бы дать тебе в жизни все то, чего не сумел я, — и он снова начал подниматься по ступенькам.
Дрожь пробежала по всему телу Иден.
— Но он же старый, папа! — с отчаянием крикнула она ему вдогонку.
Затем тихо прошептала про себя: он слишком стар и слишком расчетлив. Если бы ты знал, каков он на самом деле, ты возненавидел бы его.
Прэстон медленно поднимался по ступенькам вверх, и сопровождавший его стук трости острой болью отдавался в сердце Иден. «Он так нуждается во мне, — подумала она, — а я продолжаю его обманывать».
Расплакавшись, она стремглав бросилась из дому. Если она не принесет ему ужин позже, как он попросил, он узнает, наконец, как она вероломна. Однако во что бы то ни стало надо отправляться в путь.
— Я не могу допустить, чтобы папа все узнал, — всхлипывала она.
Вбежав на кухню, Иден начала собирать на поднос еду. Она отнесет ужин отцу сейчас и скажет, что он должен, не откладывая, подкрепиться. Придется настоять, чтобы он съел бифштекс, пока тот свежий и горячий.
Иден посмотрела в сторону своей спальни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105