Зачем он послал за ней, после того как они попрощались в саду?
На ее руку скатилась слеза. Стараясь сдержать учащенное дыхание, Клаудия стряхнула ее – Гай не должен увидеть, что она плачет. Возможно, он все-таки заметил это. Гай почти не отрывал от нее взгляда, пока Стивен затягивал его в кожаный панцирь и помогал надеть кольчугу. Испытает ли он радость, поняв, что является причиной ее слез? Клаудия взглянула сквозь слипшиеся ресницы – он стоял нахмурившись.
– Перестаньте плакать, Клаудия. Я отыщу Томаса, и мы вместе вернемся домой. Скорее всего он преследует напавших, кто бы они ни были.
Клаудия медленно прикрыла глаза. Неужели Гай думает, что она плачет из-за Томаса? Внезапно ее охватило чувство стыда – она совсем забыла о Томасе, о том, что пропавший дозор и был причиной, по которой Гай собирается покинуть ее.
– Солнце почти уже зашло, – взяв себя в руки, сказала она, повернувшись к окну. – Может быть, стоит подождать до утра и отправиться в путь на свежую голову?
– Нет, я знаю, каким путем они собирались ехать, и сегодня уже почти полнолуние. Если мои люди ранены, я не могу бросить их на всю ночь в этой чащобе.
Перед мысленным взором Клаудии предстали все демоны, которые обитали в местных лесах. Некоторые из них, она знала это наверняка, существовали, об остальных можно было лишь догадываться. Ничто на свете не заставило бы ее дядю покинуть замок после заката. Зачем Гай проявляет столь безрассудное благородство?
Преданность своим людям была характерной чертой Гая, которую Клаудия готова была возненавидеть, если бы смогла. Она вспомнила, какие чувства испытывала, оказавшись одна в лесу, думая, что Гай покинул ее. Его люди, которые знают его лучше, наверняка не сомневаются, что он непременно отправится на их поиски. Должно быть, эта мысль утешает их в трудные минуты.
– Стивен, посмотри, готов ли мой конь, и жди меня в конюшне.
– Слушаюсь, милорд.
Когда оруженосец удалился, Клаудия заставила себя не отрывать взгляда от пола. Они остались одни. Клаудию обуревало безумное желание броситься в объятия Гая, излить все, что переполняло ее сердце, пока еще не слишком поздно.
Это было нелепое желание – возможно, он вернется до рассвета. Нет никакой необходимости открываться ему. Ведь Гай не ждал ни ее прикосновений, ни поцелуя, вообще никаких проявлений чувств. Этим утром он приказал ей оставить его в покое. Клаудии ничего не оставалось, как сидеть в этой ужасающей тишине и наблюдать за его отъездом. Может быть, это своего рода наказание?
Она услышала приближающиеся шаги и обнаружила, что сидит, упершись взглядом в носки его сапог. Завладев руками Клаудии, Гай заставил ее подняться на ноги. Глядя на белого волка – герб Монтегю, вышитый на синем фоне у него на груди, она подумала, что заключить Гая в объятия – значило склонить голову перед этим ужасным зверем. Казалось, изображение не случайно находится так близко к его сердцу – один безжалостный хищник на груди у другого.
– Мы обручены, Клаудия, и мне не нравится, что вы проливаете слезы по другому.
Что за навязчивая мысль? Почему его так беспокоят ее чувства к Томасу? Сердце Клаудии принадлежало лишь одному человеку, и он стоял перед ней. Неужели Гай не видит этого? Наверное, нет. Она не собиралась объяснять истинное положение дел.
Слегка коснувшись пальцами подбородка девушки, он заставил ее взглянуть ему в глаза.
– Мне было бы приятнее видеть вашу улыбку.
– Тогда не уезжайте, – прошептала она. – Пошлите вместо себя другого.
Лицо Гая напряглось. Он пристально вгляделся в глаза Клаудии.
– Неужели вы плачете из-за меня?
Неуверенность, прозвучавшая в его голосе, сломила и без того хрупкую решимость девушки. Она обхватила руками его широкую грудь, прижавшись щекой к вышитому волку – зверю, способному, казалось, поглотить ее целиком. Грубый металл кольчуги впился в нежную кожу, но Клаудия словно не замечала этого. Ей хотелось услышать успокаивающий, ровный стук его сердца, но он все равно не смог бы пробиться сквозь толщу доспехов. Клаудия ощущала лишь трепет в собственной груди, и отчаянное сердцебиение гулом отдавалось у него в ушах.
– Прошу вас, Гай! Не оставляйте меня!
Она прижалась к нему сильнее, но он словно не замечал ее. Эта отстраненность привела Клаудию в отчаяние.
– Я согласна на все, только не уезжайте. Я не вынесу этого.
Боже, как глупо она выглядит! Гай стоял неподвижно, конечно же, потрясенный этой истерикой, испытывая к ней, по меньшей мере, отвращение. Прежде чем он смог внять ее мольбам, Клаудия разжала руки и бросилась к двери. Ладонь Гая скользнула по рукаву платья, но ее внезапный порыв был слишком неожиданным, и он не успел задержать девушку. Гай попытался окликнуть ее, но захлопнувшаяся дверь заглушила сорвавшееся с его губ имя.
К рассвету Гай не вернулся. Не вернулся он и позже, утром, когда Леноре удалось уговорить Клаудию спуститься на кухню, где они закатали в тесто приготовленную для крыс отраву. Почти весь день они провели, засовывая катышки яда в щели, раскладывая их по карнизам и другим уголкам, куда могли добраться только крысы. Несмотря на эти предосторожности, Клаудия все же попросила Ленору предупредить о яде каждого. Глаза служанки засияли, ведь благодаря этому поручению ей, несомненно, удастся немного посплетничать.
Теперь, когда присутствие Леноры не отрывало ее от размышлений, Клаудия направилась к дорожке, которая огибала внешние стены замка – ей не хотелось видеть комнату Гая и солярий. Там она сошла бы с ума от беспокойства – так живо напоминали о нем эти места.
Часом позже она набрела на Эварда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116