– Чего ты хочешь от меня, Данте?
– Твоей крови, – последовал уверенный и быстрый ответ.
– Я не сделал ничего, что могло бы наложить на твою сестру клеймо позора, – спокойно произнес Гай, хотя и понимал, что множество его людей слышат их беседу. К сожалению, вряд ли Данте так глуп, что согласится на встречу с глазу на глаз в шатре Гая. – Насколько я знал, Клаудия была обручена со мной, и в моих глазах и в глазах закона она была моей. У тебя нет причин вызывать меня на бой, поскольку я обращался с Клаудией со всем уважением, достойным моей нареченной. В течение двух недель я собираюсь назвать ее моей женой.
– Ей никогда не быть твоей женой, – бесстрастно промолвил Данте. – Клаудия будет пострижена в монахини. Ты никогда ее больше не увидишь, Монтегю.
Дальше продолжать разговор не было смысла. Гай взмахнул рукой, подавая знак. Двести мечей с громким лязгом покинули ножны, и Гай произнес два слова, которые решали его будущее:
– Взять его!
Поднеся ко рту кубок с вином, Гай посмотрел поверх него на Данте. Брата Клаудии, казалось, нимало не смущало то обстоятельство, что его руки и ноги были привязаны к центральному столбу шатра Гая. Мгновение назад с него сняли шлем и латы, открыв таким образом лицо, столь долго бывшее загадкой для всей Англии. Гай узнал бы это лицо повсюду.
В Данте, как в зеркале, отразились черты Клаудии. Тот же профиль, тот же цвет волос и глаз. Это фамильное сходство человека, к которому он питал искреннюю ненависть, и женщины, которую он любил, сводило Гая с ума.
Еще больше его раздражало то, что взгляд Данте был абсолютно невозмутим. Гай уже сталкивался с Таким выражением лица – некоторые купцы считали должным сохранять его за столом переговоров. Неоднократно Гай сам успешно его имитировал. Это был холодный взгляд стороннего наблюдателя, свысока взирающего на происходящие вокруг события и не проявляющего к ним никакого интереса. Данте не оказал ни малейшего сопротивления своим захватчикам, не протестовал, когда его, лишив доспехов, привязали к столбу. Казалось, его ничуть не волновала его дальнейшая судьба. Гай понимал, что невозможно перехитрить человека, не представляя себе хотя бы примерно ход его мыслей. Данте оставался для него загадкой. Это бесконечно раздражало Гая и в то же время заставляло восхищаться выдержкой противника.
Гак подозревал, что единственным ответом на его вопросы будет презрительное молчание. Возможно, упрямству Дате надо противопоставить собственную терпеливость. Что ж, можно и подождать. Поудобнее устроившись на походной кровати, Гай принялся медленно потягивать вино. Два человека пристально смотрели друг на друга – один в неудобной позе привязанный к столбу, другой – спокойно раскинувшийся на кровати. Целый час прошел в молчании, и Данте был первым, кто не выдержал.
– Это ни к чему не приведет, барон.
– Что ни к чему не приведет? – спросил Гай, пряча торжествующую улыбку.
– Вы не можете убить меня, а я ни за что на свете не признаюсь, где Клаудия. Вам же никогда не разыскать ее самостоятельно.
– Ты так думаешь? – с искренним интересом спросил Гай. – Наиболее подходящие места для поисков – запад и юг. Тупице вроде меня никогда не придет в голову обследовать восточную дорогу на Олстед – я уж не говорю о тайной лесной тропе, которая начинается там, где разветвляется дорога на Тайн.
Эти, слова не вызвали реакцию, на которую рассчитывал Гай, Данте как будто вообще их не расслышал – лицо его оставалось бесстрастным, а глаза – глазами стороннего наблюдателя.
– Хочешь получить шанс пролить мою кровь, Кьявари?
– Да.
– Я предлагаю тебе сделку, – задумчиво произнес Гай. – Я приму твой вызов, но на других условиях.
– И каковы эти условия?
– Пеший бой, – сказал Гай. – Оружие – мечи, и оба мы будем без доспехов.
На лице Данте появилось слабое подобие улыбки.
– Вы хотите умереть быстро?
– Нет, у меня нет ни малейшего желания умереть от твоей руки. Равно как и убивать тебя. Твоя смерть мне ни к чему. Мы будем биться до первой крови, и призом победителю будет Клаудия. Если победишь ты, то сможешь беспрепятственно покинуть аббатство и отправиться куда заблагорассудится. Даю слово, что никто не будет тебя преследовать и что я немедленно прекращу поиски Клаудии. Она тоже будет вольна покинуть мои владения, и я не буду пытаться встретиться с ней. Если же одержу верх я, Клаудия станет моей женой. Ты благословишь нас и не будешь больше вмешиваться в нашу жизнь. – Он скрестил руки на груди. – Таковы, мои условия.
В ожидании ответа Гай пристально смотрел в глаза Данте. Он хотел, чтобы тот убедился в его искренности, поверил в честность его намерений. Возможно, тогда Данте не заметит лазейки, которую оставил для себя Гай. Дело в том, что победить он должен был независимо от исхода поединка. Если король, получив прошение от своего верного вассала, издаст указ о браке между Гаем и Клаудией, у Данте не будет выбора. По крайней мере, если он хочет остаться на службе у короля – и вообще в Англии. Результат будет тот же – просто, победив в поединке, Гаю будет проще решить все проблемы.
После долгого размышления Данте кивнул.
– Я согласен.
– Отдайте мне поводья, – потребовала Клаудия. – Я ведь уже дала вам слово, что не попытаюсь сбежать. Единственное мое желание – добраться до аббатства как можно скорее.
Фиц-Алан бросил сумрачный взгляд через плечо.
– Именно поэтому я и держу поводья, леди. Сегодня слишком жарко, и вы загоните лошадь, если я дам вам волю.
– Вовсе нет! – воскликнула Клаудия. – Разве мы не можем перейти хотя бы на рысь? Этот луг совершенно ровен, а дорога хорошо утоптана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116