Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать... Дальние пики, казалось, дремлют в мечтах. Будут ли эти горы грезить вот так же вечно, даже после того, как уедут любящие их люди?
Он не мог вернуться. Ни один англичанин не отступится от своего слова, торжественно им данного. В этом отношении они действительно как шотландцы. И как она могла подумать, что он нарушит клятву и приедет к ней? Это было бы грубым попранием его чести. Это значило бы, что в нем сломалось что-то жизненно важное, фундаментальное – все то, что она в нем любила. Она не допускала и мысли, чтобы с ним могло случиться что-нибудь подобное. Поэтому надежду на его возвращение нужно оставить навсегда. Неожиданно мираж превратился в реальность, когда мужчина заговорил по-гэльски. Это оказался Алан Фрезер.
– Кэтриона Макноррин? Я с хорошими новостями. Вы не поверите!
Он сел рядом с ней. Когда лучи ударили ему в лицо, она увидела, что он широко улыбается.
– Так что вы хотите сообщить мне, Алан Фрезер? – сказала она и, зная, что ничто не доставит ему большего счастья, чем упоминание имени, преследовавшего ее все дни, добавила: – Эти хорошие новости о Доминике Уиндхэме? Вероятно, он помолвлен с какой-нибудь англичанкой?
Алан взял ее за руку и стиснул кисть.
– о, ничего подобного! Стал бы я говорить о таких вещах! Есть новость и о нем тоже, но сначала о другом. Я не хочу откладывать. Пришло письмо от Ратли, и я вижу в этом руку майора Уиндхэма. Радуйтесь, Кэтриона. Это касается вашего сокровенного желания. Герцог отдает вам – всем нам – долину!
Кэтриона всматривалась в его лицо, и ее сердце начинало биться все быстрее.
– Как это?
– Вот. Читайте.
Дрожащими руками она развернула письмо. Бумага была плотная, высшего сорта, с красной как кровь восковой печатью. К концу чтения буквы и строки стали расплываться у нее перед глазами.
– О, это не повод для слез! – воскликнула она, но не выдержала и зарыдала.
Алан неловко положил ей руки на плечи, привлекая к своей широкой груди.
– И все это провернул он, правда ведь? Иначе с чего бы Ратли изменил свою точку зрения!
– Здесь написано, что его милость считает этот вариант более прибыльным для своего внука! – Кэтриона засмеялась, глотая слезы. – Ну, Алан Фрезер, поздравляю! Партнер Ратли вкладывает капитал, а вы назначаетесь новым управляющим. Вам повезло с работой. За вами стоит английский герцог!
Алан поцеловал ее в макушку.
– Скоро нам снизят пошлины и откроют свободный рынок виски. Закон меняется. Для долины это прекрасная новость. Вместо выпаса овец начнем легально строить заводы. Кстати, наша новая винокурня должна проходить лицензирование в магистрате.
– С герцогским разрешением! Винокурня в имении сына его дочери – маленького Томаса Макноррина! Магистрат Инвернесса точно не откажет! – засмеялась она сквозь слезы.
Алан кивнул.
– Пройдет примерно год, и мы создадим новую отрасль для Россшира. Глен-Рейлэк станет центром по производству солодового виски. Наше виски прославится на все королевство. Мы привлечем рабочую силу из долины. Люди станут гнать дистиллят и выращивать на своих фермах ячмень. Никаких овец! Никаких кораблей! Ничего этого не будет, Кэтриона!
– А что вы оставите для контрабандистов, когда виски начнут продавать легально? – насмешливо поинтересовалась она.
– Я не представляю, милая! Даже не верится, что мы будем заниматься этим в пределах закона. Но что-нибудь найдется и для контрабанды. – Алан ухмыльнулся. – Соль будем возить с востока, пока сооружаются перегонные цеха.
– А почему вы думаете, что Доминик приложил к этому руку? – спросила она, хотя была уверена в этом. Ведь он наказывал ей не терять надежду! Значит, он имел в виду этот план? Так не потому ли он покинул ее так внезапно?
– Доминик Уиндхэм уехал в Англию с хорошим запасом виски. А как бы еще герцог узнал чистый вкус нашего солода? Наше виски окрашено золотистым сиянием зерна и пропитано торфяным духом холмов! Воображаю, как майор пил там за здоровье герцога!
О Боже! Кэтриона опустила лицо на колени в безумной радости, ощутив головокружение и слабость. Не терять надежду!
И эта безмолвная клятва понеслась через холмы и вернулась к ней эхом волынки. Это были звуки дудки самого Мерчада Макноррина – того, кто играл шотландцам, когда они со славой шли через Пиренеи, и кто играл Калему, когда он умирал под Ватерлоо. Сейчас этот инструмент выводил те же победные марши. Мужчины теперь могли оставаться дома, скот – пастись на своих летних пастбищах, Ачнадрочейд – строиться заново. Никому не нужно было покидать Глен-Рейлэк.
– Как ему удалось? – Кэтриона наконец очнулась. – Как объяснить такое влияние на герцога?
– О, я представляю, – сказал Алан. – Для этого надо иметь золотой язык. Впрочем, есть и другие новости. Сейчас Доминик Уиндхэм – большой человек. После такого взлета мы уже не увидим его бегущим в пледе через вереск.
Конечно. Конечно, нет. Он не станет нарушать свое слово и приходить к ней, даже теперь. Но почему Алан так говорит? Он не мог знать об их соглашении.
– Не увидим?
– У него умер брат, старший брат Джек. Скончался совершенно неожиданно от удара. Майору сообщили эту новость у Ратли, и с ним случился обморок, прямо там, на ковре. Доминик Уиндхэм – английский граф, Кэтриона. Полноправный лорд Уиндраш. Поэтому сейчас он очень богат. Кто бы мог предположить, что у герцога появится такой партнер! Прекрасный финиш, не правда ли?
Граф! Кэтриона протянула обе руки к небу, затем повернулась лицом к Алану и громко захохотала. Она буквально захлебывалась от смеха. Доминик вложил ее будущее, точно сверкающий подарок, ей в руки, а его собственная судьба тем временем не дремала и распорядилась за него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111