Вы скажете ему, что больше нет ни рекрутов, ни податей, что когда Франция не движется вперед, она отступает: что губернаторы наших провинций представляют нам ужасную картину всеобщего уныния. Нужно сильное потрясение, чтобы пробудить страну от тяжелого сна. Победа придаст нам бодрость духа, уверенность, восторг. Поражение же…Ну, поражение придаст народу храбрость отчаяния. Самые мужественные усилия родятся среди бедствий. Одним словом, вы скажете маршалу, что я так хочу.
— Он повинуется, ваше величество.
— Что касается вас, мсье, вы явитесь в Версаль после выигранного или проигранного сражения…Вы сами должны мне принести о том известие.
— Если Богу угодно, известие будет счастливое, и я не замедлю его доставить.
— Я не считаю нужным добавлять, — продолжал король, — что вы никому не должны говорить об услышанном здесь.
— Даю слово вашему величеству.
— Хорошо, мсье. Вы отправитесь этой же ночью; карета будет ждать. Вы должны быть во Фландрии прежде, чем при дворе заметят ваше отсутствие. Если у вас есть дела, поспешите привести их в порядок…Будущее определит Господь.
Король умолк, но его взгляд, казалось, говорил:» — Вы можете и не вернуться.»
Эктор его понял. Мысль о Кристине заставила его решиться на просьбу, от которой зависело её спасение.
— Ваше величество, — произнес он, преклоняя колени, — позвольте мне обратиться с просьбой.
— Говорите, мсье.
— При жизни я вознагражден честью этого поручения, на случай смерти мне остается просить у вас единой милости…
— Говорите смело, мсье. Вы предупреждаете мои желания, давая мне возможность быть обязанным вам в чем-то.
— Вашему величеству будет вручен запечатанный пакет. Если я не вернусь, удостойте бросить на него ваш милостивый взгляд. Вы увидите в нем желание воина, последнюю просьбу дворянина.
— Чего бы вы ни требовали, просьба ваша исполнена. Теперь ступайте, и если Богу угодно, возвращайтесь со спасением Франции.
Эктор вышел от короля с высоко поднятой головой и радостным сердцем. Ноги его едва касались земли. Его первой заботой было написать королю письмо, в котором он объяснил положение Блетарена и его дочери и просил взять их под высочайшее покровительство. Потом запечатал письмо и велел передать королю, который запер его в свое бюро.
Сделав это, Эктор поскакал к Кристине. Предварительно он отправил Кок-Эрона к Рипарфону и Фуркево, прося их также немедленно прибыть в павильон.
Ему казалось, что на этот раз злая судьба побеждена: если таинственным щитом шевалье был духовник короля, Эктору покровительствовал сам король.
Эктор нашел Кристину, читавшую отцу, в садовой беседке. Сиявшее лицо Эктора поразило их обоих.
Не в силах обуздать свое волнение, Эктор прижал отца и дочь к своему сердцу.
— Извините меня, мсье, — сказал он, — теперь я уверен в будущем…Вы спасены! Еще несколько дней, и вы получите доказательство этого. Вам известна моя недоверчивость. Так вот теперь я смело утверждаю — что бы ни случилось, вы вне ударов рока.
В это время подъехали Поль и Ги. Удивленные и обрадованные, они засыпали Эктора вопросами.
— Не спрашивайте меня, — сказал он, — я не могу вам дать ответ.
— Тогда мы будем ждать, — сказал Поль. — Когда-нибудь вы объяснитесь.
— После…Когда я вернусь…
При этих словах Кристина побледнела.
— Вы уезжаете? — спросила она.
— Да.
— Когда?
— В ночь.
— Куда? — спросил Фуркево.
— Во Фландрию.
— А мне пришла идея тоже туда поехать.
— Так едем, я возьму вас с собой.
Рипарфон понял, что в этом внезапном отъезде заключалась какая-то тайна. Но он также понимал, что если Эктор молчал, то имел на то причину.
— Теперь, — обратился к ним Эктор, — я должен переговорить с вами о важных вещах. Надеюсь, что предстоящее путешествие не задержит меня во Фландрии более двух-трех недель; но, с согласия господина Блетарена, я хотел бы до отъезда соединить свою судьбу с судьбой его дочери.
Это неожиданное заявление заставило троих дворян подумать, что путешествие связано с немалой опасностью.
Блетарен посмотрел на Эктора.
— Вы мне напоминаете, сын мой, — сказал старец, — о моих самых сладких надеждах. Если ваши намерения действительно таковы, скажите мне, и я готов исполнить ваши желания.
— Да, я желал бы этого, — ответил Эктор.
— Если так, я согласен. А ты, дитя мое?
— Я готова.
Ответ Эктора не оставил у Рипарфона сомнений, что во Фландрии маркиза ждали серьезные опасности.
То же пришло в голову Кристине. И эта мысль заставляла её пламенно желать соединить свою жизнь с судьбой Эктора.
— Вы будете нашими свидетелями, — обратился Эктор к своим друзьям.
— Скажите, — спросил Поль, отводя Эктора в сторону, — вы действительно едете во Фландрию?
— Да.
— И там будут драться?
— Вероятно.
— Ваши слова рождают уверенность.
— Я тоже так думаю.
— Тогда я еду с вами, и мы вернемся вместе. Дайте мне только два-три часа; я скачу в Париж, прощаюсь с Сидализой и тут же обратно…Мы вас обвенчаем и уедем.
— В полночь, не забудьте.
— На горизонте битва, и вы хотите, чтобы я забыл?
Фуркево уехал, Кок-Эрон пошел за священником. Новое будущее открывалось перед Кристиной и Эктором. Был ли это подводный камень или тихая пристань?
В десять часов раздался топот лошади. Это из Парижа возвращался Фуркево.
— Дело сделано, — сказал он Эктору, — я взял, сколько мог, золота, чтобы поиграть там и сям немного, и вновь сшитое платье, чтобы не уронить себя перед нашим старым знакомым, принцем Евгением. Я посвятил десять минут своим друзьям, четверть часа Сидализе, желавшей ехать со мной переодетой мажем.
— Какая самоотверженность…
— Потому-то я её и удержал… Мы обнялись, как два голубка, она попробовала немного всплакнуть, потом рассмеялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114