Я сделал то же и уехал. Теперь за дело.
В уединенной комнате павильона приготовили алтарь, над которым возвышалось распятие и были поставлены святые дары. Множество цветов расставили повсюду. Великолепно пахли благовония. Сам Поль был растроган, и покоряясь своему чувству, сам же ему и удивлялся.
Кристина, приведенная отцом, преклонила колени перед алтарем. Она была вся в белом, безмятежна и спокойна.
Священник совершил таинство и соединил их руки, супружеское благословение осенило их чело, и когда Эктор Шавайе и Кристина встали, жизнь их была слита в одно перед Богом.
Час спустя Эктор стал думать об отъезде; он взял Рипарфона за руку и отвел его в сторону.
— Не знаю, вернусь ли я, — сказал он. — Война во Фландрии предстоит страшная, и я буду подвержен всем её случайностям…Что бы ни случилось, обещайте мне не покидать Кристину.
— Обещаю, — кивнул Рипарфон.
— Теперь я уезжаю спокойным…И если умру, то унесу с собой уверенность, что Кристина и её отец спасены.
Эктор заключил юную жену в объятия и поцеловал. Ведь, может быть, он видел её в последний раз. После невыразимого счастья, которое он испытал в тот миг, когда священник соединил их руки, теперь сердце его наполнилось горечью. Он долго держал Кристину в объятиях, и когда опустил, ему показалось, что он расставался с жизнью. Но тут Эктор подумал, что, разумеется, война увенчается победой, вдохновленной королем Франции, и что для дворянина, который принесет ему счастливое известие, не будет невозможного. Он гордо поднял голову и отогнал тяжелый рой грустных предчувствий.
Когда Эктор достиг заставы Ла-Бретенг, тихая ночь окутала землю своими покровами, озаренными кротким сиянием звезд.
Прежде чем въехать в длинную аллею, полную мрака и тишины, он остановился. Лошади Кок-Эрона и Фуркево танцевали по обе стороны.
Эктор оглянулся на равнину. В минуту разлуки Кристина поставила лампу на окно павильона, и этот маяк сверкал посреди мрака ночи, подобно надежде в сердце человека. Лишь ясная точка, и этой искры, которую могло бы потушить малейшее дуновение, достаточно было, чтобы наполнить светом мысли Эктора.
Вдруг отдаленный пронзительный крик разнесся в воздухе. За ним последовал другой, более слабый и прерывистый.
Эктор побледнел и схватил Поля за руку.
— Вы слышите? — вскричал он.
— Что? — рассеянно спросил тот.
— Эти два крика.
— Да, крик оленя, преследующего робкую лань. Или пастуха, отыскивающего свою пастушку.
— Мне кажется, пастушка ответила, — сказал Кок-Эрон.
— Вы так думаете? — усомнился Эктор.
— Что же может быть еще?
— Ничего…Эти крики раздались на равнине.
— Олени ходят туда на водопой, а пастухи для любовных свиданий. Жителям равнины надо встречаться посреди равнины или вовсе не встречаться.
— Эти крики заставили меня содрогнуться, — сказал Эктор.
Поль пожал плечами.
— Влюбленные безумны. Во всех окружающих звуках им слышен голос их возлюбленной, — сказал он.
Эктор посмотрел на горизонт. Лампа все ещё горела на том же месте, бледная и неподвижная; никакой шум не нарушал покоя ночи. Он послал последний вздох этому уголку вселенной, заключавшему в себе всю его жизнь, и поскакал вперед.
Три всадника помчались вдоль аллеи, трепещущие своды которой скрыли священный маяк.
В Марли Эктора ожидала карета. Они с Полем и Кок-Эроном поспешили в нее, и карета помчалась во Фландрию.
Два дня спустя Эктор вручал свои бумаги в руки маршала де Вийяра.
Закончив чтение письма, маршал посмотрел на молодого полковника.
— Вы должны мне передать что-то на словах, — сказал он, — я вас слушаю.
— Ваше высокопревосходительство, — сказал Эктор, — его величество приказал мне просить вас дать сражение неприятелю в самое ближайшее время.
— Это зависит от случая, — ответил старый герцог.
— Если случай не представится, их величеству угодно, чтобы его создали.
— Хорошо, мсье, я дам это сражение.
ГЛАВА 51. ПРОБУЖДЕНИЕ ТИГРА
Крики, слышанные Эктором, издала Кристина.
Вот что случилось.
Пока Эктор с Фуркево удалялись к Марлийскому лесу, группа мужчин, верхом и пеших, окружили охотничий павильон мадам д'Аржансон. Одни рассыпались вокруг павильона, другие под предводительством того, который казался их начальником, а полной тишине столпились возле главного входа.
Начальник постучал в ворота, которые отпер слуга.
— Именем короля, — сказал постучавшийся мужчина, — веди нас к своему хозяину.
Слуга, дрожа от страха, направился к павильону; начальник следовал за ним. Некоторые из сопровождавших его подчиненных проникли в сад.
Лампа все ещё горела на окне, куда её поставила Кристина, а Блетарен разговаривал с Рипарфоном в небольшой комнате нижнего этажа.
Лакей отворил двери и молча показал незнакомцу старого дворянина.
— Я, конечно, имею честь говорить с графом Блетареном, — спросил последний.
— Да, мсье, — отвечал граф, вставая.
Рипарфон живо обернулся, посмотрел на незнакомца и узнал шевалье.
— Я имею приказ его величества арестовать вас.
— Арестовать графа де Блетарена? — вскричал Рипарфон.
— Да, мсье.
— Это невозможно!
— Вот вам доказательство, — произнес шевалье, доставая приказ с королевской печатью. — Мсье Блетарен обвиняется в возмущении против правительства и измене его величеству. Мне велено отвезти его в Бастилию до решения парламентом его участи.
— Я готов, мсье — ответил старый дворянин.
Из окна, через которое она пыталась отыскать во мраке ночи исчезнувший силуэт своего возлюбленного, Кристина слышала неясный шум голосов вокруг павильона и видела в саду мелькавшие черные тени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114