— Где и когда я вас увижу?
— Надеюсь, скоро, но никак не позднее чем через год.
— Год?! Это же вечность!
Кристине пришлось его утешать. Ее слова проникали ему в душу, неся с собой удивительное спокойствие. Наконец он сказал:
— Я пришел с сердцем, полным горести, а уйду смирившимся и с большим мужеством.
И Эктор простился с ней и с подошедшим отцом.
На другой день все отправились в путь. Несколько позади ехала карета, в которой сидел хорошенький паж и в которую часто наведывался Фуркево. Ворчание Кок-Эрона очень забавляло Сидализу: она его задирала, дергала за усы и убегала со смехом. Он гнался за ней, как куклу, выхватывал из седла и они вместе торжественно возвращались к Фуркево. Эти и прочие забавы вполне скрашивали тяготы пути.
Однажды во время остановки Кок-Эрон обратился к Эктору:
— Слушайте, маркиз, я должен задать вам один вопрос.
— Говори.
— Что вы предполагает делать с мадмуазель Кристиной?
— Что?! — вскричал Эктор.
— Кажется, я говорю ясно: что вы собираетесь с ней делать?
— Странный вопрос!
— Пусть странный, но я его задаю.
Эктор не сразу нашелся. Да, он любил Кристину. Но пока она казалась ему слишком далекой — настолько его любовь к ней была чиста в своих помыслах. И вот теперь он задумался по-настоящему. Вопрос Кок-Эрона вернул его с неба на землю.
— Когда имеют счастье любить девушку благородного происхождения и прекрасную собой, следует считать за честь для себя жениться на ней.
— Так вы уже на это решились?
— Без сомнения.
— Ей-Богу, прекрасная мысль! Она делает честь вашим намерениям.
Эктор искоса посмотрел на Кок-Эрона.
— О чем ты говоришь? И какая такая скверная мысль пришла тебе в голову?
— Это никакая не мысль. Просто я рассуждаю.
— Что ж, посмотрим, как ты рассуждаешь.
— Начнем с того, что у вас за душой нет ничего. Не так ли?
— Совершенно верно.
— Далее. У господина Блетарена имущества столько же, сколько и у вас. А это недостаточно, чтобы жить своим домом. Но вы упрямы, я знаю. Так вы скоро собираетесь жениться на ней?
— Еще нескоро.
— Всегда не поздно. Потом пойдут дети. Но если Провидение забудет послать вам хлеб насущный, кто об этом позаботится?
— Разве у меня нет шпаги?
— Э, сударь! У вас шпага, у неприятеля пушечные ядра. Они сдуют вас, как соломинку.
— Прекрасное и успокаивающее сравнение.
— Прекрасное или нет, зато верное.
— Слушай-ка, уж не занимаешься ли ты предсказаниями и не идешь по следам той цыганки?
— Я, сударь, воин, стало быть, говорю, как воин. А вы, я вижу, решили пошутить. Так говорите, будем смеяться вместе.
— Боже упаси меня от этого!
— Тогда позвольте указать вам, что, имея лишь плащ да шпагу, не женятся на бедных девушках, у которых приданого — одно хорошенькое личико.
— Оно многого стоит…
— По утрам, когда хочется кушать, красоты недостаточно.
— Ты прав, как всегда.
— Кончено! Нищий дворянин…Да вы же принесете несчастье девушке, которая вас любит.
— Хорошо. Женюсь не иначе, как на богатой вдове.
— Стало быть, вы отказываетесь от мадмуазель де Блетарен?
— Что же остается делать?
— И вы можете мне говорить такое?
— Кому же еще? Ты мой ментор.
— Это ужасно! Я знаю вас с детства, но чувств ваших не понимаю.
— Но они следствие твоих мудрых наставлений!
— Вы что же, смеетесь надо мной? Я вам давал совет жениться на вдове? И вы хотите покинуть бедную девушку под пустым предлогом, что вы нищий? Это не для дворянина! Она же вас любит! И умрет, если вы её оставите!
— Как умрет?!
— Вы, видно, не знаете молодых девушек, да ещё такого благородного происхождения. Лучшей женитьбы, как на мадмуазель Блетарен, для вас нет!
— Ты все же так думаешь?
— Ручаюсь! Счастье ведь не в золоте. Впрочем, мадмуазель де Блетарен вовсе не так бедна, как библейский Иов.
— Что? Она скрыла от меня свое состояние?
— Нет, конечно, вы просто сами ничего не видите.
— Объяснись.
— Пожалуйста.
И Кок-Эрон принялся загибать пальцы.
— Бережлива: не дает вам промотать восемь-десять тысяч ливров в год. Умеет распоряжаться: сбережет ваше состояние, которое вы обязательно наживете. Не любит нарядов, театров и тому подобного. Имеет здравый смысл. Ловка и дальновидна. Состояние в десять тысяч экю — по сравнению со всем этим — ничто.
— А я и не думал о таком расчете.
— Да вы вообще ни о чем не думаете.
— Та прав. Я женюсь на мадмуазель де Блетарен.
— Наконец-то! Сколько же сил мне пришлось потратить, чтобы предостеречь вас от неверных поступков! — произнес Кок-Эрон, вытирая пот со лба.
— Конечно, — едва сдерживая смех, сказал Эктор, — только мне кажется, ты чересчур стараешься, чтобы доказать, что я прав.
Кок-Эрон выпрямился. Он уже открыл было рот, чтобы возразить, но тут был прерван Сидализой. Та подъехала к нему и с комичной важностью произнесла:
— Ах, Боже мой, что с вами? Вы бледны, как мертвец.
— Я?!
— Вы. Если только сам черт не вселился в вас, чтобы его не узнали.
— Это странно.
— Очень.
Кок-Эрон покосился на Эктора. Тот сделал вид, что ничего не слышал.
— Слушайте, — продолжала Сидализа, — да у вас же лихорадка. Теперь вы пожелтели!
— Но я совершенно здоров.
— Не верьте этому. Возьмите посмотритесь.
И она протянула Кок-Эрону маленькое зеркальце. Тот схватил его и поднес было к лицу. Но тут Сидализа схватила у него шляпу и, дав шпоры коню, прокричала:
— Вот это вас освежит и вы разрумянитесь!
Кок-Эрон громыхнул проклятьем и пустился следом. Они обогнали ехавших впереди Поля и Рипарфона и исчезли в пыли за поворотом.
Так промчались они один-два лье, как вдруг пара собак выскочила навстречу Сидализе. Лошадь её испугалась, шарахнулась в сторону и перемахнула через плетень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114