Я покарал его любовь, и могу сказать, что за эти пять лет не прошло дня, в который он бы не был нравственно убит. Я создал его одиночество. Он жил эти пять лет среди огорчений, отчаяния и мрачных ожиданий, вы же хотите в несколько часов все это опрокинуть. Я же сказал, сударыня, что вы не посоветовались со мною.
Кристина с ужасом внимала шевалье.
— Это ещё не все, — продолжал шевалье после минутной паузы. — Привычка видеть вас породила в душе моей любовь.
Кристина сделала негодующий жест.
— Лучше говорите мне о своей ненависти, мсье! Но говорить о вашей любви! Я этого не потерплю.
— Мое признание непохоже на то, что шепчут на ухо женщине. Поэтому вы можете меня выслушать, не стыдясь, — отвечал шевалье с тем же хладнокровием. — Я люблю вас только для того, чтобы похитить у моего врага, то есть из мести. Если бы вы были чужды Шавайе, я не бросил бы на вас взгляда…Но я вас увидел, ваша грациозность, ваш ум, ваша красота меня прельстили, и я полюбил вас.
— А какое это имеет отношение ко мне? — спросила она с гордостью королевы.
Шевалье слегка нахмурил брови.
— Сию минуту узнаете. Отношения между мною и мсье де Шавайе могут быть решены только через вас. Если вы будете упорствовать в своих намерениях, между мной и ним начнется непримиримая война.
— Война ему сродни, — гордо заявила Кристина, — он не отступит.
Шевалье покачал головой.
— Эта не похожа на прочие. Он будет побежден.
— Не думаю, что вы распоряжаетесь судьбой.
— Если вы откажетесь от него, я соглашусь его забыть. Я пожертвую своей враждой и поверьте, это жертва немаленькая.
— Я знаю Эктора, — отвечала Кристина с глазами, сверкающими необыкновенным огнем, — страх смерти не заставил бы его отказаться от меня.
— Поэтому я и обращаюсь не к нему.
Кристина бросила на шевалье презрительный взгляд.
— Разве вы полагали встретить во мне больше снисходительности? — спросила она.
— Я думал, что дочерняя привязанность принудит вас следовать моему совету.
— Что вы хотите сказать?
— Все очень просто…Мсье де Блетарен здесь…
— Так что ж? — спросила Кристина с беспокойством.
— А вам небезызвестно, что он замешан в уголовном деле, которое можно воскресить…
— Вот как, мсье! — вскричала Кристина, вставая. — Я и не думала, что подлость может зайти так далеко!
— В чем же мои слова кажутся странными?
— И вы осмелитесь донести на старика?
— Осмелюсь.
Кристина едва стояла на ногах; стеклянный взор шевалье был устремлен на нее, но она выпрямилась и смело выдержала этот взгляд.
— Мой отец дорожит своей честью более, чем жизнью, — сказала она, — и знайте, что он не выкупит её ценой подлости. Если я соглашусь вас послушать, он проклянет меня и оставит мне свое презрение вместо прощения.
Теперь шевалье в свою очередь содрогнулся.
— Идите, мсье, — продолжала Кристина, — Бог не оставит нас и мы положимся на его покровительство.
Но оправившись от смущения, шевалье уже насмешливо улыбался.
— Это ваше последнее слово? — спросил он.
— Мое последнее слово таково: вот вам дверь и не переступайте за её порог.
— То есть вы меня выгоняете?
— А разве вы меня не поняли?
— Хорошо, — отвечал шевалье, — люди, подобные мне, иногда отступают, но для того, чтобы дальше прыгнуть…Прощайте, сударыня, я уношу с собой надежду, что мы ещё увидимся.
Он поклонился и ушел.
Едва он вышел за дверь, как Сидализа отдернула скрывавшую её штору и кинулась к Кристине.
Бледнее мраморной статуи, Кристина оперлась на спинку кресла.
— Подлец! — вскричала Сидализа, — так же мерзок, как и зол!
Кристина опустила голову на плечо подруги и залилась слезами. Теперь, когда гордость не поддерживала её больше, она поддалась всей робости своих лет и слабости своего пола.
Сидализа бесконечно её целовала, называя самыми нежными именами. Она плакала тоже и не знала, что делать, чтобы придать мужества подруге.
— Ядовитый змей! — сказала она. — Дрожь пробегала у меня по телу от всего, что я слышала. Какая наглость и какое хладнокровие! И этот человек смеет вас любить, как будто у него есть сердце! Кто ему поверит? Мне часто случалось видеть на сцене ужасных героев, но ни один из них не сравнялся с ним в низости! И его родила женщина? Я утверждаю, что он произведен на свет тигрицей.
— Вы предупредите Эктора? — спросила Кристина, отирая слезы.
— Разумеется.
— Вы расскажете ему, что вы видели и слышали?
— Да, да!
— И как можно скорее.
— Положитесь на меня.
Она снова бросилась на шею Кристине и обняла её.
— Послушайте, — Сидализа была вне себя, — будь я мужчиной, я позволила бы убить себя за вас.
— Я не требую вашей смерти, живите, напротив, живите для нашего соединения.
— Я не забуду этого. АХ, он хочет войны, этот скверный шевалье, хорошо, он её получит. Он демон — так я докажу ему, что я чертовка. К тому же чего нам пугаться? Он один, и мужчина, а нас — двое женщин…Мы с ним справимся.
— Ах, — простонала Кристина, — мое самое большое горе — мой отец…Вы слышали его угрозы. Не мой ли долг пожертвовать собой?
— Нет, тысячу раз нет. Ваш отец предпочел бы смерть постыдному союзу своей дочери с подобным негодяем…Шевалье грозил на него донести. Но, благодаря Богу, другие, более могущественные фигуры возьмут на себя, по просьбе Эктора, миссию быть его ходатаями…Сошлются на его годы и беды, и мы одержим победу. Если понадобится, мы бросимся к ногам короля: вы, мсье де Шавайе, Кок-Эрон, граф де Фуркево, все, и сверх того я, и мы увидим, как его величество уступит.
Актриса воодушевилась при мысли о борьбе.
— К тому же, в чем все дело? — продолжала она. — Надо расстроить козни ревнивца…В этом преуспевали не раз и ещё преуспеют, слава Богу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114