— Мы не знали, что ты швед, — испуганно сказал один из них. — Прости нас, мы думали — русский.
Когда же Калина назвал им грозного командора Выборга, карелы как один вызвались проводить его.
Труден был путь в непролазной лесной чаще, по топким болотам. С лодкой на плечах путники перебирались от одной порожистой реки к другой. С помощью карелов Калика на третьи сутки очутился на набережной города Выборга. Распрощавшись со своими провожатыми, он шел медленно, с любопытством оглядываясь по сторонам.
Наступала ночь. Было серо и холодно. По-осеннему сеялся бесконечный мелкий дождь, покрывая все туманной пеленой. Впереди, в мутном пятне, угадывались очертания крепости, справа темнела высокая башня церкви, а совсем рядом, среди грязи и глубоких дождевых луж, виднелись сырые, в темных пятнах стены жилищ.
Неожиданно дверь одного из домиков шумно раскрылась, несколько солдат, бранясь между собой, вышли на улицу. Пахнуло хмельным теплом харчевни. Свет, вырвавшись в открытую дверь, осветил непролазную грязь и серую муть ненастья.
Порывистый морской ветер пронизывал путника мозглой сыростью, заставляя его плотнее кутаться в одежды и мечтать о тепле у домашнего очага.
Где-то рядом Иван Калика расслышал бряцанье оружия, хриплые слова команды. По дощатому настилу простучали тяжелые сапоги солдат. И стены крепости как-то разом выросли перед путником.
Старинный выборгский замок огромной каменной глыбой осел на небольшом прибрежном островке, прикрывая собой город. Высокие его стены были далеко видны со стороны большого залива, где находили убежище от бурь и разбойников многие корабли.
Опираясь на сильную крепость, шведы держали в повиновении карел западных погостовnote 36, обращенных в католичество; здесь же под каменными сводами у рыцарей зрели захватнические замыслы и накапливались силы для военных походов на восток.
У главного входа в замок, по сторонам массивной двери, горели смоляные факелы, укрепленные в железных держаках. Двор был вымощен булыжником; на мокрых камнях отражались колеблющийся свет раздуваемых ветром факелов и неясные пятна многочисленных освещенных окон замка.
Рассказав о себе стражникам, Иван Калика стал ждать. Командор пожелал видеть гонца немедленно. Слуги повели Ивана Калику по темным коридорам и узким переходам замка, освещенным коптящими сальниками. Прошли два мрачных и холодных зала.
Перед небольшой дверью, едва в рост человека, слуги остановились и, распахнув ее, пропустили гонца.
Большая продолговатая комната, в которую попал Иван Калика, со сводчатым потолком и каменным полом была своеобразным хранилищем военных и охотничьих реликвий. Лосиные и оленьи рога, кабаньи головы, черепа разных зверей и птиц висели по стенам и стояли на полках. Одна из стен была украшена самым разнообразным рыцарским вооружением: длинные мечи, пики, медные, серебряные и стальные панцири, шлемы, кольчуги были в отменном порядке и своим видом делали честь хозяину.
Громадный очаг, сооруженный наподобие камина, занимал добрую половину другой стены. Огонь в очаге выл и стонал, пожирая смолистые сухие поленья. Дым, подхваченный ветром, клубясь, уносился под своды очага. Посередине комнаты на большом ковре, опершись о шпагу, стоял высокий воин. На гонца метнулся испытующий взгляд глубоко запавших глаз. Крутой лоб, орлиный нос, широкий подбородок придавали лицу резкость и особую рельефность.
Это был командор шведской крепости Выборг.
Немного поодаль за небольшим столиком сидел маленький, совсем седой старичок. Он низко склонился над раскрытой книгой, чуть заметно шевеля тонкими, блеклыми губами.
— Откуда? — услышал Калика властный голос командора.
— Из Новгорода Великого.
Удивление отразилось на лице воина:
— Из Новгорода?! Кто послал?
— Господин Шоневальд, ваша милость.
— Он там, старая лиса?! — снова удивился командор. — Что же его заставило забраться в самое логово зверя?
Командор не спускал глаз с гонца.
— Я не знаю, ваша милость. Я привез письмо.
— А-а, письмо?
Иван Калика неторопливо извлек из-за пазухи послание Шоневальда, осмотрел печати и протянул командору.
Командор присел на дубовый резной стул, стоявший у камина.
— Эберт, — негромко позвал он старика, быстро пробежав письмо, — мне надо видеть Густава Эриксона. Пусть придет сюда.
Командор снова обернулся к гонцу.
— Где сейчас находится купец Амосов? — отчеканивая слова, спросил он.
— Пять дней назад, ваша милость, он лежал в горячке в доме ладожского посадника.
Командор задумчиво поглаживал свою бороду, словно забыв о гонце.
— Ты свободен! — грубо сказал он, услышав шаги за дверью. — Если в чем нужда, обратись к управителю.
Иван Калика понял, что свидание кончилось. Ответив почтительным поклоном на небрежный кивок командора, он направился к выходу. В дверях он столкнулся с рослым белокурым воином. Смерив Ивана Калику суровым взглядом, воин молча посторонился и прошел в комнату.
— Готовы к походу, Эриксон? — вместо приветствия спросил командор.
— Да, ваша милость. Лошади отдохнули и…
— Лошади не понадобятся, Эриксон, — перебил командор. — Вам предстоит совсем другая задача.
Он взял лежавший на столе пергамент и развернул его.
— Смотрите, Эриксон. По этим рекам и озерам, имея удобные лодки, можно легко достичь намеченной цели. Вам надо выступить через час и двигаться сюда… — Командор стал снова водить пальцем по карте. — Здесь, в этом месте, вы должны уничтожить русский отряд во главе с купцом… — он взглянул на письмо Шоневальда, — с новгородским купцом Труфаном Амосовым. Этот купец — злейший наш враг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76