— Он ничего не смыслит в музыке! Что ж, так оно и должно быть: судя по его лицу, лучшая мелодия для него — визг тупой пилы, вгрызающейся в дубовый пень! А по мне, так хорошая история ничуть не хуже веселого куплета; вот послушайте-ка одну для разнообразия!
Он всячески пытался приободрить нас, наш вечно не унывающий сэр Джаспер, отвлекая от печальных мыслей о страшной участи, ожидающей пленников испанской инквизиции, ибо у нас не было ни малейшей надежды на спасение.
Так мы провели два долгих дня в полутемной, грязной и зловонной дыре, пытаясь изо всех сил сохранить бодрость духа и крепость тела, питаясь скудной пищей, которую наш тюремщик приносил нам дважды в день. Всякий раз, когда он открывал дверь в нашу темницу, с палубы до нас доносились стук молотков, топот ног, скрип и громыхание каких-то тяжелых предметов, перетаскиваемых с места на место, но, когда мы спрашивали у него о значении всего этого, он только гнусно хихикал и предлагал потерпеть, поскольку вскоре мы и без него все узнаем.
Утром на третий день после гибели» Морской феи «, едва успев покончить с завтраком, состоявшим из кружки воды и черствого сухаря, мы услыхали у двери своей тюрьмы шум шагов, бряцание оружия и скрежет отпираемых замков. Дверь распахнулась, и нам было приказано выходить по одному, причем каждому тут же стягивали тонким линьком локти за спиной, оставляя кисти рук свободными. Отряд солдат, вооруженных алебардами, ожидал окончания этой процедуры, после чего нас вывели на палубу; на лицах наших конвоиров я заметил угрюмое и замкнутое выражение как у людей, находящихся не в ладу со своей совестью, и опять с тревогой и любопытством подумал о том, каким же способом нас собираются казнить.
Наконец мы поднялись на высокий полуют, и копейщики, выстроив нас в шеренгу перед собой, сомкнулись позади в полукольцо; перед нами стояли только капитан Гамбоа, католический священник и» меченый» с родимым пятном на лице. Однако я смотрел не на них взгляд мой был прикован к удивительному сооружению, настолько странному, что я в первую минуту не поверил собственным глазам.
С левого борта часть высокого бульварка была разобрана, и на уровне палубы над водой выступала прочная дощатая платформа, на конце которой стояла высокая, в полтора человеческих роста, фигура женщины — женщины без рук без ног, женщины, выкованной из стали!
Лицо ее было отлито весьма искусно, так что она, казалось, улыбалась нам, но эта улыбка сразу напомнила мне ту, которую я видел на лице монаха, когда он слушал болтовню сэра Джаспера, и ледяная дрожь вновь пробежала у меня по спине. Венчик, вырезанный из дерева и выкрашенный в бледно-голубой цвет, был надет на голову странной фигуры, а шею украшало двойное колье из полированной стали, тогда как у ее подножья находилась полукруглая металлическая площадка, достаточная, чтобы на ней поместился человек, стоящий вплотную к фигуре. Вниз с платформы свисал прочный смоленый канат; конец его исчезал за бортом, оставаясь вне поля моего зрения.
Все это было настолько удивительно и непонятно, что я растерянно оглянулся вокруг в поисках объяснения столь странному феномену, но ничего не увидел, кроме маленькой группы англичан, связанных и беспомощных, сбившихся в кучу, словно овцы в загоне. Немного поодаль стояли капитан Гамбоа, монах и испанец, устроивший засаду на сэра Фрэнсиса под Плимутом, взгляды наши встретились, и он злорадно усмехнулся
Позади в по сторонам от меня выстроилась шеренга солдат» все в одинаковых кожаных колетах в стальных шлемах, с алебардами в руках, а над их головами возвышались тонкие, суживающиеся кверху мачты огромного галеона, опутанные сплошной паутиной снастей в канатов, в повсюду — на реях, на вантах, на смотровых площадках мачт наподобие став птиц на ветках деревьев чернели многочисленные фигуры солдат в матросов, с нетерпением глазевших на нас, словно в ожидании какого-то диковинного спектакля; сколько я ни вглядывался, я не заметил среда них ни дона Гомеса, на многих других из тех, кого видел прежде.
«Конечно, — подумал я, — ни одному смертному не приходилось до сих пор наблюдать такое необычное зрелище!» Однако некий внутренний голос подсказывал мне, что самое необычное ожидает нас еще впереди.
Взглянув опять на железную статую, я заметил далеко за ней, на горизонте, какое-то белое пятнышко, которое я принял было за парус, но потом» присмотревшись, понял, что это было всего лишь белое оперение морской птицы, сверкнувшее на солнце. Впрочем, были ли то птица или корабль, на помощь ни от кого мы все равно не могли рассчитывать, и я перевел взгляд на сэра Джаспера, с комичным выражением рассматривавшего странную фигуру, шутливо подталкивая мастера Трелони плечом под ребра. Я едва сумел удержаться от смеха, пока не взглянул на лицо последнего, и тут мне уже стало не до веселья. Я вспомнил, что, прежде чем покинуть нашу тюрьму, он беседовал с братом человека, ставшего жертвой дьявольских пыток в секретных застенках Святой Инквизиции. Я отыскал глазами лицо того матроса, и то, что я прочел на нем, встревожило меня еще больше; но тут по знаку священника «меченый», с родимым пятном на физиономии, выступил вперед и начал речь.
— Слушайте, вы, английские собаки! — закричал он. — Здесь стоит Железная Девственница или, если хотите, наша Милосердная Дева, заступница истинной веры! Она спасает заблудшие души от ереси, питаясь грешными телами вероотступников, и аппетит у нее отменный! Она в своей всеблагой милости готова неустанно защищать нашу Святую Церковь, уничтожая проклятых еретиков днем и ночью!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120