Надежда забрезжила во мне, потому что путы, стягивавшие за спиной мои локти, были непрочными, а ярость придавала мне силы безумца.
— Мужайтесь, мастер Клефан, и прощайте, — печально напутствовал меня сэр Джаспер, когда створки статуи раскрылись передо мной.
— Как бы не так! — твердо возразил я и, решительно шагнув вперед, опустился на колени на залитые кровью моих товарищей доски помоста. Позади послышались изумленные голоса, и до моего слуха донеслось глухое проклятие сэра Джаспера. Монах встал передо мной и благословляющим жестом высоко поднял массивный крест, возведя глаза к небу; я еще ниже опустил голову, сцепив зубы и моля Господа придать мне силы. До предела напружинив мышцы рук, я резко выгнул спину, чувствуя, что все мои сухожилия готовы вот-вот разорваться. От напряжения кровь прилила к моей голове и в глазах поплыли темные круги; тонкий линек врезался в тело, вызывая нестерпимую боль, но тут раздался легкий треск, веревка лопнула, не устояв перед натиском, и я был свободен С торжествующим возгласом я вскочил на ноги, угодив головой прямо в живот монаху: тот от неожиданности взмахнул руками, поскользнулся и, чтобы сохранить равновесие, сделал шаг назад. Послышался короткий вопль, заглушенный ворчанием механизма, приводившего в действие створки Железной Девы, доски помоста затряслись, но я уже не замечал ничего Я развернулся и молча прыгнул на ближайшего ко мне солдата, лицо несчастного буквально провалилось под ударом моего кулака, и я вы хватил пику из его ослабевших пальцев прежде, чем он растянулся во весь рост на палубе. Не мешкая я бросился на шеренгу опешивших алебардистов, но те прыснули от меня в разные стороны, точно кучка испуганных овец. Больше для забавы, чем по необходимости, я сшиб одного из них, пересек полуют и спрыгнул вниз, на палубу Двое матросов попытались остановить меня, но одного я свалил ударом кулака, а другого схватил за грудки и грохнул о мачту с такой силой, что услыхал, как треснул его череп, и он свалился на палубу безжизненной грудой.
Никто не решался больше трогать меня, считая, что я сошел с ума; впрочем, они были не так уж далеки от истины, и я невредимым добрался до фордека и вскочил на бульварк. Обернувшись в сторону кормы, я заметил черную фигуру, выпавшую вниз с платформы, — фигуру, одетую в длинную черную сутану, изорванную во многих местах, сквозь дыры в которой виднелось окровавленное тело; фигура на мгновение мелькнула в воздухе и исчезла в волнах, вспененных хвостами гигантских прожорливых акул. Это был отец Мигель, монах, по неосторожности занявший мое место в утробе Железной Девы и встретивший там кончину, предназначавшуюся мне.
Я был настолько поражен увиденным, что взмахнул руками и громко вскрикнул, но тут раздался мушкетный выстрел, и я почувствовал жгучую боль в левом предплечье, словно меня ударили раскаленным докрасна железным прутом; потеряв от толчка равновесие, я свалился за борт и погрузился в морскую пучину.
Я был не настолько глуп, чтобы тут же вынырнуть на поверхность; проплыв под водой как можно дольше, насколько хватило воздуха в легких, я осторожно всплыл и огляделся, отфыркиваясь и моргая от соленой морской воды, заливавшей мне лицо. Но как только голова моя показалась над волнами, с борта галеона затрещали мушкетные выстрелы, и пули подняли вокруг меня фонтанчики брызг, хоть ни одна из них в меня не попала; я снова нырнул и выплыл еще дальше, и так продолжалось до тех пор, пока я не очутился вне пределов досягаемости мушкетного огня. Тем не менее, хотя пули теперь были мне не страшны, я не чувствовал себя в безопасности, сожалея о том, что у тощего монаха слишком мало мяса на костях, чтобы подольше удержать голодных акул, так как мысли о них вызывали во всем моем теле неприятный озноб, проникавший до мозга костей, и я каждое мгновение ждал, что оно будет последним. Раненое предплечье болело, и из него обильно сочилась кровь, но море было спокойным, и я сумел, оторвав подол от рубахи, с помощью зубов туго перевязать рану и кое-как остановить кровотечение. Утомившись после этой далеко не простой манипуляции, во время которой мне пришлось изрядно наглотаться морской воды, я лег на спину, решив отдохнуть, и увидел, что с галеона спускают лодку. Что-то у них там не ладилось, так как она постоянно дергалась на талях, ныряя вниз то носом, то кормой и сильно колотясь о борт судна. В конце концов ее удалось спустить на воду; четверо мужчин прыгну ли в нее и принялись грести в мою сторону, тогда как на галеоне подняли фок и бом-кливер, чтобы вывести судно из дрейфа. Я как можно выше высунулся из воды и уловил мелькнувшие в отдалении белые полотнища парусов незнакомого корабля. С галеона тоже заметили его, и мне оставалось лишь надеяться, что это английское судно и там заинтересуются причиной необычной мушкетной пальбы на палубе испанца. Я снова лег на спину и постарался собрать воедино все свои силы для встречи с приближающимся яликом.
Вскоре я, к своему великому облегчению и радости, обнаружил, что дураки не взяли с собой мушкетов; двое сидели на веслах, один на руле, а четвертый, чернобородый коренастый тип с пикой в руке, стоял на носу, громким голосом подавая команды гребцам.
Тот, кто сидел на корме, перегнулся через борт, чтобы не потерять меня из виду. Я был готов к встрече с ними, хоть и не чувствовал особой разницы между этими бандитами и акулами; во всяком случае и те и другие были предпочтительнее кошмарных объятий Железной Девы, и я уже в который раз поздравил себя с тем, что с детства привык к морской воде как к родной стихии, благодаря чему у меня был хоть и незначительный, но все-таки шанс попытаться одурачить как хищных рыб, так и не менее хищных клевретов Святой Инквизиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120