— Я разделил с ним свой завтрак.
— А корма не осталось?
— Там, внизу, — успокоил меня Карталон, — под облачным одеялом. Послезавтра у всех будет много еды, послезавтра мы начнем спускаться.
— Почему не сегодня? — спросил я в тревоге. — Выходит, слоны должны голодать?
— Ты только со слонами считаешься, — укорил меня Карталон. — Ведь есть еще и люди…
Воины были измучены. Многие из них не могли продолжать поход дальше. Ганнибал отдал приказ расположиться на два дня на отдых. Он рассчитывал на солнце. Еды было достаточно, и поэтому надо было дать людям покой, так как это самый лучший и быстрый способ восстановления сил. Здесь уже не надо было бояться нового нападения.
После таких ужасных потерь Ганнибал хотел провести в армии перестановки — как и после стычки трехсот солдат Магона с римлянами. Но сейчас потери были неизмеримо большие. Был сражен почти каждый второй. Правда, часть раненых солдат ожила под лучами солнца и нашла в себе силы подняться и присоединиться к нам. Некоторые раненые лошади тоже прибрели к лагерю днем. Но все ясно сознавали, что армия растаяла почти наполовину. За девять дней подъема к перевалу мы потеряли семнадцать тысяч пехотинцев и более двух тысяч всадников.
На следующий день облачный покров начал рассеиваться. В течение часа он растаял в южной стороне, обнажив долины и равнины. На север от перевала облака еще держались, скрывая от нас ущелье. На юге мы видели всю страну до самой реки Пад. Огромная река лежала вдали, как блестящая лента.
Ошеломленные наемники смотрели вниз, в долину. Даже едва тащившиеся раненые выпрямились. Ганнибал вскочил на обломок скалы, чтобы все его хорошо видели. Он долго смотрел на юг. Потом повернулся к солдатам.
— Там находится Рим! — закричал он, обращаясь к наемникам и вытянув руку в направлении Италии. — Мы стоим у дальних стен Рима! Скоро мы спустимся и встретим тех, кто нас ждет. Из-за предательства наша армия в горах уменьшилась, но на равнинах она снова вырастет и будет еще сильнее. Самое худшее позади. Внизу наши друзья, а за ними стоит враг, которого мы сметем в сражениях, и сражений этих будет меньше, чем пальцев на моей руке. И тогда никто не встанет на нашем пути, пока мы не постучимся в ворота Рима. Для вас, которые перебрались через горные стены, упирающиеся в небо, городская стена Рима уже не будет препятствием. Вы покорили Альпы, и Рим будет для вас наградой. Берите этот город! Я отдаю его вам! Посмотрите назад! Там смерть. Вы покорили ее; она не осмеливается вам больше показываться. А теперь посмотрите на юг! Там жизнь. Она ждет вас…
Ганнибал кончил. Мы слушали его, вытянув шеи. Он соскочил со скалы и подошел к раненому солдату, опиравшемуся на копье.
— Мы были вместе в аду, — сказал он громко, чтобы его услышали другие. — А теперь мы возьмем награду за то, что повыдергали зубы у дьявола.
Речь Ганнибала прогнала наши мрачные мысли. Мы лихорадочно ждали, когда можно будет спуститься вниз, — там, по другую сторону гор, наши друзья и наши враги. В последний раз зажглись на перевале костры. Были розданы последние запасы пищи, все старались угостить друг друга. Карталон стал угощать Силена.
— Теперь мы братья, — провозгласил он торжественно, — мы стали братьями в аду.
Лицо у Карталона горело. Когда он начал говорить со мной, я увидел, что он в лихорадке.
Перевал напоминал обширный стол для пиршеств, где происходило дикое празднество. Мы были пьяными без вина.
23
Пришла ночь, и лагерь затих. Становилось холоднее. Карталон закутал меня и себя в шкуру и два покрывала, и мы согревали друг друга.
— Слоны делают так же, — сказал Карталон.
От него шел жар. Мы лежали неподалеку от слонов.
— И для них самое трудное позади, — уверял он меня. — Для всех нас наступают лучшие дни.
Мы лежали и смотрели в ночь. Она была полна сияющих звезд. Вокруг нас сверкал лед, и в нем отражались звезды. Мороз пощипывал кожу лица. Но мне не было холодно. От Карталона шел жар, как от печки. В нем бушевала лихорадка. Он лежал так тихо, что я иногда слышал быстрые удары его сердца. Когда он что-нибудь говорил, над его лицом поднимался белый пар.
— Осталось сделать только два шага, — сказал он вдруг, — в Рим и назад в Карфаген, в мой город, в твой город, мой маленький карфагенянин! — Он повернулся ко мне и спросил, горячо дыша: — Чем был бы африканский берег без Карфагена? — Потом приподнялся и глянул в широкий темный просвет на юге, открывавшийся между горами. — Вот он, сияющий город! — прошептал он в большом волнении. — Видишь желтый берег и белокаменный корабль? Это Карфаген, хозяин всех западных морей. Он навечно встал на якоре у берегов Африки…
Я тоже оперся на локоть и взглянул туда… Но я увидел только ледяные пики и блестящие звезды.
Карталон все еще говорил. Я закрыл глаза и увидел белокаменный корабль под синим небом Африки. Я увидел гавани, о которых он говорил: внешнюю — для торговых кораблей и внутреннюю — для военных. В середине военно-морской гавани я увидел маленький островок с башней коменданта, и корабли, пристающие к берегу между нарядными колоннами.
— Где еще есть такие стены? — восторгался Карта-лон. — Внутри их есть место для трехсот слонов, для шести тысяч лошадей и двадцати тысяч наемников! Над стенами высоко вздымается Бирса — холм, на котором основан Карфаген. На его вершине возвышается замок, а между гаванью и замком раскинулся город. Его крутые узкие улицы полны шума, грязи и толкотни. На базарах кипит жизнь, большие дома теснятся, отнимая друг у друга море и небо.
В бреду Карталон повел беседу с моряками в красных куртках, с торговцами и красильщиками, которые привезли на рынок товары:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58