– Что вы хотите этим сказать? – сердито спросил он.
– Да то, господин барон, что есть на самом деле: что, выбирая вас, послали сюда очень осторожного и опытного человека. Право, вы прекрасно играете роль!
– Никакой роли я не играю, а говорю то, что думаю!
Серый человек усмехнулся, как бы сказав этим: «Знаем мы вас!» – и хитро подмигнул.
– Ловко! – повторил он. – Такой человек, как вы, – хорошее для нас приобретение.
– Да для кого «для вас»? – искренне удивился Кирш, начинавший уже чувствовать себя в крайне неловком положении.
– Для нас, которые, здесь, – подхватил серый человек.
– Это – черномазый Мустафа, что ли?
– О, не пренебрегайте им, господин барон! Он тоже очень дельный и ловкий; я вам рекомендую его, а вы, в свою очередь, замолвите словечко у тех, которые послали вас.
– Да меня никто не посылал, – возразил серому человеку Кирш, – я совершенно случайно... – и он остановился.
Дело было в том, что он дал положительное обещание маркизу де Трамвилю ничего не рассказывать о том, каким образом и по какому поводу поручено ему было отвезти письмо. Между тем выведенный почти из терпения несуразными речами серого человека, он чуть было не проговорился. Ему стало очень досадно на себя, и он вдруг почувствовал, как кровь приливает к его щекам и он краснеет.
Серый человек понял его смущение иначе и истолковал его по-своему.
– Так вот, господин барон, – как бы заключая разговор, произнес он деловито, – все обстоит очень хорошо. Теперь позвольте проводить вас, так как мешкать нельзя, не то нас могут увидеть вместе.
Кирш только и желал, как бы поскорее выбраться из дворца, чтобы покончить, как он думал, с этой историей, в которую попал нежданно-негаданно.
Серый человек проводил его через коридор и прихожую на лестницу и там раскланялся с ним. Он не назвал себя Киршу, а тот не спросил его об этом, потому, во-первых, что торопился, а во-вторых, это его ничуть не интересовало.
Выйдя из подъезда на свежий воздух, хотя уже и согретый солнечными лучами, но все-таки вольготный, по сравнению с душной комнатой, Кирш вздохнул свободнее. Ему очень хотелось отправиться теперь домой и лечь спать, но он чувствовал, что едва ли заснет, если не освободится от ответного письма Трамвилю, которое лежало теперь у него в кармане и словно давало себя чувствовать.
Он решил, что сядет в дилижанс, ходивший в Гатчину по дороге, где стоял трактир, в котором лежал теперь Трамвиль.
На Миллионной Кирш взял извозчика и, очень недовольный собой и всем случившимся, уселся сгорбившись, глубоко засунув руки в карманы.
«И чего я вляпался в эту историю? – упрекал он себя. – Теперь надо сильно подумать, как же быть?»
Положение его было, действительно, неприятно; по тому, что он мог понять из разговора серого человека, он видел, что затевалось что-то нехорошее, и притом в таких сферах, о которых он, Кирш, не думал, что попадет в них. А между тем он попал и так или иначе стал прикосновенен.
Что же ему было делать? Пойти и рассказать обо всем? Но, во-первых, идти ему было не к кому, а во-вторых, это значило сделать донос, что нравственно претило Киршу. Между тем молчать тоже было нельзя, потому что тогда он становился сообщником неизвестных ему людей, Бог их знает что замышлявших.
Так, сидя верхом на калибре и качаясь на нем по ухабам то в ту, то в другую сторону, барон не знал, на что ему решиться.
Доехав до дилижанса и разместившись в нем, Кирш все еще не знал, что ему делать; но тут глаза его сомкнулись, и он крепко заснул.
До отхода дилижанса было еще много времени.
ГЛАВА VIII
Варгин, расставшись с товарищами и отведя таратайку к чухонцу, решил сесть на Фонтанке в ялик и на нем спуститься в Неву, чтобы по ней прямо пробраться к стоявшей в ее устье яхте.
Он взял двух человек на весла. Ему попались два здоровых мужика: один – совсем молодой, другой – постарше. Они ловко и споро взмахивали веслами. Ялик быстро и гладко скользил по тихой поверхности воды.
Воздух был чист и прозрачен. Поездка, выпавшая на долю Варгина, обещала, по-видимому, одно только удовольствие.
Как бы то ни было, ночью он, хотя и не ложился, но все-таки выспался, и настроение его теперь было самое благодушное и приятное.
«Не потерять бы только как-нибудь бумаги!» – подумал он и достал их, чтобы убедиться, что они все у него целы.
Бумаги состояли из двух пачек и одного отдельного, сложенного в несколько раз листа. Пачки были перевязаны: одна – красной лентой, другая – зеленой. Концы лент соединялись в очень хитрые, красивые узлы и были закреплены сургучными печатями с изображением треугольника, по углам которого стояли древнееврейские буквы.
Варгин оглядел пачки со всех сторон и спрятал обратно в карман. Узнать их содержание, не распечатывая, было нельзя. Сложенный лист – другое дело: стоило только развернуть его.
«Если бы нельзя было посмотреть, что в этом листе, – сообразил Варгин, – его или запечатали бы тоже, или, по крайней мере, сказали бы мне, чтобы я не смотрел».
И он развернул лист.
Это был большой и подробный план какого-то замка, расположенного у соединения двух речек. Все комнаты, двери, лестницы и переходы были тщательно показаны. Надписей не было нигде, и не было обозначено, что это за здание, однако все можно было понять. Подъемные мосты, внешний двор, или коннетабль, службы – все было ясно.
– Да не может быть! – вдруг почти вслух проговорил Варгин. – Неужели это – план будущего Михайловского замка?
Они подходили уже к Неве и были как раз у того места, где впадает Мойка в Фонтанку и где при слиянии этих двух речек возводился по повелению Павла Петровича Михайловский замок.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13