Тут нервное напряжение дало себя знать, и я опустошенным мешком вяло опустился на горячие камни. Женя сел рядом, протянул незнакомцу пачку сигарет. Тот поблагодарил, приложив обе ладони к груди.
– Он кто, охотник? – спросил Женя.
Я перевел его вопрос.
Наш спаситель кивнул.
– Меня зовут Селим, – коротко сказал он.
– Мой товарищ не знает фарси, – пояснил я. – А живешь здесь, в долине?
– Сейчас нет. Нельзя. Разве вам не сказали, что в долине жить сейчас нельзя? Там смерть.
– Мы знаем.
– И не боитесь? Видно, очень большая нужда заставила вас разбить свой лагерь в долине. Или вы знаете слово против болезни, как Хозяин?
Я начал объяснять охотнику, кто мы такие и зачем пришли в долину. Он слушал внимательно, склонив голову и время от времени кивая. Потом вдруг засмеялся, неожиданно качая головой, и в ответ на наши удивленные взгляды пояснил:
– Простите мою невежливость, но я не мог удержаться. Я смеялся не над вами – над людской глупостью. Ведь все в поселке уверены, будто вы при–шли сюда искать заветный клад Искандера Двурогого. Моих земляков можно понять. В самом деле: что может в человеке пересилить страх смерти? Только жажда денег.
Я рассказал Жене, какие легенды уже ходят о нас.
– Значит, вы не ищете золото? – спросил охотник, во время нашего разговора с Евгением внимательно наблюдавший за нами.
– Нет, – успокоил я его. – Мы ищем только болезнь.
– Ее искать не надо. Она всюду. Она сама вас найдет.
– Всюду – значит нигде, – ответил я. – А мы должны узнать точно, где она прячется.
– Для этого твой товарищ и охотится за песчанками и птицами? Я долго не мог понять, для чего он это делает, вместо того чтобы охотиться за архарами. Ведь песчанок не едят даже нищие.
Вот как, значит, не один старик следит за нами…
Я стал объяснять, для чего нам нужно исследовать не только всех животных, птиц, но и насекомых, обитающих в долине.
Когда я упомянул летучих мышей, Селим перебил меня:
– Летучих мышей много в пещерах над Сиобом. Но туда трудно добраться. Надо сверху. – Он показал рукой. – Берегом не пройти.
Я перевел его слова Жене, пояснив, что именно мой товарищ занимается охотой за различными зверями, меня же интересуют больше насекомые – кле–щи, комары.
– Там есть и клещи, – сказал охотник. – Их полно в пещерах.
– Надо непременно там побывать, – сказал я Евгению.
– Попроси его поподробнее объяснить, где это.
Я расстелил на камнях карту, и Селим стал показывать, где именно встречаются различные животные. Мы тут же делали пометки на карте.
– Он великолепно знает тут каждый камешек, – сказал с завистью Женя. – А я многое упустил. Вот тут проходил не раз, а никакой колонии песчанок не заметил. И об этих пещерах над рекой понятия не имел. Слушай, а не удастся ли его уговорить, чтобы нанялся к нам проводником и охотником? Это было бы здорово.
– Вы не могли бы помогать нам? – спросил я у охотника. – Отстреливать грызунов, быть проводником? Мы хорошо заплатим.
Он покачал головой и, усмехнувшись, ответил строкой Хайяма:
– «Ведь в царстве бытия нет блага выше жизни…»
– Боится, – понял Женя и без моего перевода. – Жаль. Ну ладно, пошли в лагерь, а то без обеда останемся. Может, он пообедает с нами?
Селим покачал головой в ответ на мое приглашение, поблагодарил и сказал:
– Нет, я обойду долину горами. Там есть тропы.
Мы попрощались с ним, опять взвалили убитого архара на свои ноющие от усталости плечи и двинулись по каменистой тропе в лагерь.
Пока мы добирались до него, уже начало смеркаться.
– Ну всыплет нам Мария, что так поздно возвращаемся, – мрачно сказал Женя и сокрушенно покачал головой. – Надо бы что-нибудь придумать.
– А что придумывать? Зато архара добыли.
Но, к нашему удивлению, никакой бури не последовало. Мария только спросила, даже не очень грозно:
– Где это вы пропадали?
А на архара даже не взглянула. Мы с Женькой переглянулись и пожали плечами.
– Ты не заболела? – сочувственно спросил он у жены.
– С чего ты взял? Просто устала немножко. Трудный денек выдался.
Было что-то такое в ее тоне, что мы оба внимательно посмотрели на нее. Мария даже смутилась под нашими взглядами, стала поправлять волосы.
– Слушайте, ребята, – вдруг тихо сказала она. – Я, кажется, обнаружила следы нового вируса.
– Какого вируса? – опешил я.
– Не знаю, пока трудно сказать. Но, по-моему, еще неизвестный.
– В тканях погибших от болезни Робертсона?
– Да.
Алиби вибриона
Это неожиданное открытие Марии не столько обрадовало нас, сколько озадачило. Оно вдруг смешало все карты. Мы и так топтались на месте, находя всюду злополучные вибрионы, а теперь вдруг неожиданно появился на сцену какой-то вирус.
Без электронного микроскопа увидеть вирус мы не могли. Но следы его разрушительной работы легко было рассмотреть и в обычный микроскоп на тонком слое тканевой культуры, которую Мария три дня выращивала в термостате. Ткань превратилась в мрачное кладбище изувеченных, разрушенных клеток.
Да, сомнений не оставалось: это поработал невидимый вирус. Но каковы его свойства? Связан ли он как-то с болезнью Робертсона или не имеет к ней никакого отношения? Может быть, он просто случайно оказался в организме погибших больных?
Ответить на эти вопросы могли только новые опыты. Программу их мы наметили тут же, у полуночного костра.
Решили освободить Марию от всяких забот по хозяйству, чтобы она могла все время проводить в лаборатории, поручив пока обязанности «отца-кормильца» Николаю Павловичу. А нам с Женей предстояло добыть побольше и клещей, и москитов, и разных грызунов, чтобы проверить их теперь еще и на зараженность вирусом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35