Во многих местах оно было порвано, все перепачкано, и походило больше на одежду бродяги, чем дворянина. Мак только сейчас заметил, в каком плачевном состоянии он находится. Гвардейцы сменились и не узнавали его, а в этаком наряде он не решался проявить настойчивость, но тут прибежал офицер и с вежливостью, свидетельствовавшей, что кардинал очень ценит Мака, попросил его следовать за собой.
— Сударь, хотел бы я знать, чему я обязан вашим вмешательством? — спросил капитан. — Я уже начал приходить в отчаяние, а мне очень нужно увидеть его святейшество.
— Это очень просто, сударь: господин кардинал увидел вас из окна своего рабочего кабинета и послал вас встретить.
— Тогда прошу вас, разрешите этой девушке посидеть и подождать меня в приемной. Ей сейчас придется выполнять важное поручение.
И Мак с Перинеттой прошли вслед за офицером.
Капитан снова оказался в том рабочем кабинете, где кардинал принимал его в прошлый раз.
Ришелье ждал его, благожелательно улыбаясь, и, как только Мак вошел, сделал ему дружеский знак своей белой изящной рукой.
— Я вижу, сударь, что ночь была трудная, — сказал он.
— Да, монсеньор, но, благодарение Богу, я надеюсь, что ваше преосвященство сумеет использовать сведения, которые я добыл.
— Ах, вот как! Посмотрим, что за сведения.
— Прежде всего, я должен просить ваше преосвященство о милости.
— Слушаю, господин Мак, и готов обещать ее заранее.
— Время не ждет, монсеньор, и необходимо срочно послать отряд человек в двадцать на помощь двум храбрым малым, которых я оставил на месте.
Ришелье постучал по колокольчику.
Появился офицер.
— Немедленно предоставьте двадцать человек в распоряжение капитана, — приказал кардинал.
Офицер удалился.
— Спасибо, монсеньор; дорогу этим людям покажет девушка, которую я специально для этого привел с собой. Приходится пользоваться тем, что есть под рукой.
— Пойдите, распорядитесь, сударь, и возвращайтесь рассказать мне ваши приключения.
Мак вышел и в нескольких словах объяснил гвардейцам, что им надлежит делать.
И отряд немедленно отправился в путь, предводительствуемый Перинеттой, которую подобное поручение наполняло гордостью.
А Мак вернулся к кардиналу.
— Слушаю вас, капитан, — сказал благосклонно Ришелье.
— Ах монсеньор, я издалека вернулся.
И Мак рассказал кардиналу о своей дуэли с доном Фелипе о том, как он спустился в колодец и добрался до места встречи заговорщиков.
Рассказал он и о том, как испанцы, принимая его за дона Руиса, раскрыли ему свои планы.
— И каковы же они? — спросил кардинал.
— Слово в слово такие: на Пикардию, Франш-Конте и Шампань наступают четыре армейских корпуса под командованием Пикколомини, Жана де Верта, герцога Франциска Лотарингского и Томаса Савойского.
— Продолжайте, сударь, продолжайте.
— Я не смею, монсеньор. Уж слишком высокое имя…
Ришелье нахмурился и бросил на капитана вопросительный взгляд.
— Это имя Гастона Орлеанского.
— Это имя следует забыть, сударь.
Мак поклонился.
Он рассказал, что заговорщики рассчитывали на него, капитана крепости Ла-Рош-Сент-Эрмель, чтобы открыть себе путь в Пикардию. Потом признался в том, что его подвело нетерпение и что он невольно воскликнул: «Да здравствует король!»
Ришелье покачал головой.
— Слишком уж вы поспешили, молодой человек!
— Что же вы хотите, монсеньор? Я ведь гасконец, во мне вскипела кровь, но я дорого заплатил за это!
И он стал рассказывать о том, как внезапно появился дон Фелипе, о его выстреле из пистолета, о том, как он провел под обрушившимися сводами несколько ужаснейших часов, и о своем чудесном спасении.
Когда он дошел в своем рассказе до того места, когда, выбравшись из-под обвала, он хотел было погрести там дона Фелипе, лицо кардинала, обычно бесстрастное, приняло строгое выражение, но Мак продолжал:
— Я подумал, что, убив дона Фелипе, я отомщу только за себя, а, сохранив ему жизнь, я смогу помочь раскрыть всех заговорщиков.
— Прекрасно, сударь, — одобрительно произнес Ришелье, — будьте уверены, что мы сумеем оценить эту жертву.
Повествование капитана подходило к развязке. Маку оставалось только рассказать, как он сделал из места своих мучений мышеловку, куда почти наверняка должны попасться несколько участников заговора.
— А впрочем, монсеньор, этот негодяй дон Фелипе всех их выдаст хотя бы для того, чтобы не одному пострадать.
— Господин Мак, — сказал Ришелье, — вы показали себя человеком умным и и вполне способным занять должность коменданта крепости Ла-Рош-Сент-Эрмель.
— Ах, монсеньор!
— И вы получите этот пост, причем под именем Мака, которое вполне стоит всех титулов дона Руиса и Мендозы. Вы отправитесь к месту службы, как только будет покончено с заговором.
Вошел лакей и подал приглашение на аудиенцию.
— Монсеньор, эта особа не желает ожидать.
— Введите, — сказал Ришелье, бросив взгляд на бумагу.
Вошла дама в трауре и под вуалью, которую она приподняла, приветствуя кардинала. Ришелье указал ей на стул.
Это была мадемуазель де Бовертю; читатель помнит, что в начале этой истории мы описывали, как она приходила к королю за помощью и рассказала историю своей молодости.
Кардинал сказал ей:
— Сударыня, вы желали, чтоб я немедленно принял вас; позвольте поэтому мне закончить дела с этим господином.
Мадемуазель де Бовертю поклонилась и бросила на Мака удивленный взгляд, который кардинал истолковал по-своему.
— Вы больше не можете ни минуты оставаться в этом виде, сударь, — сказал он, — ведь не всем ведомо, что вы пришли в такое состояние на службе короля.
— Ваше преосвященство может не сомневаться, что если бы не срочность, я не осмелился бы ни в коем случае явиться к вам в таком виде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75