Через несколько минут он уже был в подвале, где, к своему счастию, нашел свечку и спичку; он тотчас же зажег ее и начал осматриваться кругом, но ничего не было видно.
Тогда он начал шарить по всем углам, как вдруг до него долетел слабый стон ребенка.
— Ах! Я, кажется, напал на след, — подумал он.
Но в это время с другой стороны ему послышался шум шагов.
Он не ошибся: вскоре в подвале показался Шаппаро.
В подвале было темно, потому что Полит затушил свечку и спрятался за кучей дров.
Угольщик, войдя в подвал, начал искать свечку.
— Что за черт! Я совсем теряю голову, я, вероятно, свечку оставил в лавке, а ищу ее здесь.
Он пошел назад, тогда Полит выскочил из своего укрытия, положил свечку на место и спрятался обратно.
— Такие люди, когда остаются одни, — сказал он, — имеют привычку думать громко.
В это время вернулся угольщик назад с бранью.
— Куда я девал свечку? — говорил он. Он начал снова шарить по всем углам.
— Что за оказия? — проговорил он. — Только что обшарил все углы, свечки не было, а теперь она тут.
Зажегши свечку, он начал считать свои деньги!
— Вот и тысяча золотых, а завтра, когда приедут за ребенком, будет и другая. Впрочем, надо пойти накормить его, а то, пожалуй, не получишь денег.
Шаппаро просунул руку между балками и вынул ключ, затем он начал спускаться по лестнице в другой подвал.
— Великолепно, — подумал Полит, — теперь я знаю, где ключ, и можно будет забрать ребенка.
Шаппаро, выйдя из подвала, начал сам с собой рассуждать и, между прочим, высказал кое-какие свои грешки, не подозревая, чтобы его мог кто-либо слышать.
И, немного погодя, он удалился, дав себе обещание вернуться опять после ужина.
Сейчас же за ним выбрался из цистерны и Полит и пошел обратно домой.
Придя домой, он вошел в комнату к матери.
Он увлек мать свою в глубину комнаты и сказал:
— Хотите быть богатой? Это зависит от вас.
— Что ты там выдумываешь еще? — отвечала она.
— Я выдумываю только умные вещи.
И он схватил кастрюлю с говядиной и хлебом и побежал на чердак.
— Бедняжка с ума сошел, — проговорила сквозь слезы мать.
И она от жадности, что сын ее унес весь ужин, пустилась за ним с такой быстротой, что на чердак вбежала вместе с ним.
Увидев перед собой прекрасную Ирландку, она вскричала:
— Ах ты подлец, ты будешь кормить своих любовниц моей говядиной?
— Слушайте, матушка, этой женщины, если бы не я, не было бы теперь в живых.
— Что это значит?
— Шаппаро, который убил свою жену, бросил эту женщину в колодец, откуда я ее только сейчас вытащил.
Мать Полита, выслушав рассказ сына, сжалилась над бедной женщиной и сама начала просить ее поесть.
Дженни же, услышав от Полита, что он ей возвратит сына невредимым, плакала от радости.
— Надо теперь освободить сына, а затем я пойду расскажу комиссару. Итак, мамаша, не уходите отсюда, не болтайте никому об этом.
— Будь спокоен, не сделаю ни шагу.
И Полит вышел, но вместо того, чтобы идти прямо за ребенком, он пошел к лавке угольщика, возле которой была прачечная, где и остановился Полит, как будто заглядываясь на прачек, в сущности же он следил за Шаппаро.
Шаппаро стоял на пороге и, заметив Полита около прачечной, нахмурился.
Неужели он подозревал Полита в чем-нибудь?
Нет. Он просто ревновал его к одной красивой прачке. Он же имел сильное желание даже жениться на Паулине (так звали прачку). И вот почему Шаппаро при встрече с Политом всегда хмурился.
Вдруг Паулина вышла и начала разговаривать с Политом.
Из всего разговора Шаппаро только слышал, что они назначили свидание в десять часов.
Это окончательно взбесило Шаппаро.
Полит ушел от прачечной, рассуждая так:
— Когда я уверюсь, что он в кабаке, тогда и вернусь. Пока Полит так рассуждал сам с собой, он услышал сзади себя шум шагов бежавшего человека.
В это время его кто-то схватил так сильно за горло, что чуть не задушил.
— А, подлец, ты вздумал соваться не в свое дело… То был Шаппаро.
Полит, понятно, предполагал, что он узнал про посещение подвала.
— Я докажу что ты убил свою жену, — проговорил он чуть слышным голосом.
Шаппаро закричал от злости и отпустил немного Полита.
— Я донесу про англичанку, брошенную тобой в цистерну.
— А, ты и это знаешь, — проговорил Шаппаро и снова бросился на него.
Завязалась рукопашная схватка.
Полит несколько раз звал на помощь, но напрасно, потому что улица была пустынна.
Вдруг угольщик повалил его на землю и придавил ему ногой грудь.
— А! Молокосос! Ты слишком много знаешь, — и он нанес ему удар складным ножом.
Полит испустил крик и вытянулся.
Перед Шаппаро лежало безжизненное тело Полита.
Он был уверен, что убил его.
Затем он пустился бежать, как будто боясь посмотреть на свою жертву.
Подбежав к бульвару принца Евгения, он начал бродить около канала, держась за забор, как пьяный.
— Я делаю успехи, — проворчал он, — две женщины и один мужчина.
Шаппаро боялся гильотины.
— Чего же я трушу? — проворчал он. — Ведь меня никто не видал. Кто знает, что я убил его?
И Шаппаро направился в тот кабак, где он всегда ужинал, но так как он был в возбужденном состоянии в этот день, то и напился пьян.
Только в десять часов он отправился домой.
Подойдя к воротам, он увидал в своей комнате свет.
Пораженный этим, он бросился бежать назад, думая, что правосудие открыло его преступление и делает обыск…
Кто же в самом деле был у Шаппаро в лавке?
Между тем Паулина, которая назначила свидание Политу, вышла из прачечной и пошла домой к матери.
Она шла быстро, но вдруг споткнулась о какое-то тело.
Она вскрикнула, ибо узнала Полита.
Приложив ухо к сердцу, она прошептала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12