— Может быть, это и так, но… Покажите-ка свои руки! А ну-ка, скажите мне, куда девалось кольцо, которое было у вас на пальце? Ага, молчите? Наверное, вы отдали его той женщине, которая ждала вас в Блуа, а теперь приходите докучать мне своими лживыми клятвами.
— Вы ошибаетесь, кольцо здесь! — ответил Ожье и достал из-под камзола кольцо.
— Какая странная идея носить кольцо то на пальце, то в кошельке! Нет, здесь таится что-то странное!
— Ах, господи, но это секрет, который не принадлежит мне.
— И вы еще осмеливаетесь уверять меня в своей любви? Эта фраза Маргариты была последним ударом, сразившим молчаливость Ожье.
— Ну хорошо, — сказал он, — чтобы вы уверились в чистоте моих намерений, я все расскажу вам.
— Ну да! Вы просто сочините какую-нибудь басню.
— Клянусь вам, что я скажу только правду.
— Хорошо, я выслушаю вас, но берегитесь: я по глазам узнаю, правду ли вы говорите или нет.
Ожье опять опустился на колени около Маргариты и сказал:
— Это кольцо я получил от наваррского короля.
— Но ведь вы говорили, что видели короля только один раз «жизни?
— Нет, я солгал вам. Я видел его два раза: один раз в Нераке и раз — в Париже.
— Давно ли это было?
— Только два дня тому назад, и я видел его очень короткое время.
— Король и приказал вам остановиться в Блуа?
— Да, в Блуа и во многих других местах.
— А, так значит, вы занимаетесь политикой?
— Как вам сказать? Мне кажется, что нет.
— То есть как это «кажется»? Разве вы сами не знаете?
— Нет, не знаю.
— Но кольцо…
— Кольцо дано мне только для того, чтобы меня везде признавали за гонца наваррского короля.
— Куда вы отправляетесь?
— В Гасконь.
— Но ведь Блуа…
— В Блуа я виделся с неким сиром Брюйо.
— Что же вы сказали ему? Чтобы он приготовил лошадей на будущую ночь.
— Разве наваррский король отправился в путешествие?
— Насколько я понял, он везет какую-то женщину.
Королева с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть. Она вообразила, что все поняла теперь… Кто могла быть эта женщина? Очевидно, Сарра, которую Генрих спешить укрыть в Наварре… О, это было последней каплей в чаше оскорблений Маргариты как жены.
Однако она сдержала свое негодование и принялась расспрашивать Ожье далее. Но Левис сам не знал ничего более; он даже показал королеве обе записки, данные ему Генрихом Наваррским, но, не зная беарнского языка, Маргарита не могла прочитать их.
— Должно быть, женщина, с которой путешествует наваррский король, — фаворитка? — спросила она.
— Вы думаете? — наивно произнес юноша.
— Да ведь, если бы с ним ехала его супруга, он не стал бы окружать путешествие такой таинственностью.
— Пожалуй, вы правы.
— Вы когда-нибудь видали наваррскую королеву?
— Никогда.
— Говорят, что она очень красива и не глупа.
— Да, если верить общему слуху, это самая красивая и самая умная женщина во всей Франции.
— Так не находите ли вы, что поведение короля… просто непростительно?
— Господи…
— И, если королева вздумает отплатить мужу по древнему закону возмездия…
— Она будет совершенно права!
— Вы так думаете? Гектор хотел ответить на последний вопрос целым рядом бесспорнейших доказательств, но вдруг у него все закружилось перед глазами, сознание померкло, и он тяжело опустился головой на колени Маргариты.
Тогда королева позвала:
— Нанси, Нанси!
Камеристка, видевшая и слышавшая все через замочную скважину, вбежала в столовую.
— Знаешь ли ты, — спросила ее королева, — зачем это чудовище наваррский король дал свое кольцо юноше?
— Нет! — нагло соврала Нанси.
— Чтобы он подготовил подставы. Король увозит Сарру в Гасконь.
— Ну что же, — сказала Нанси, — ему остается только подарить своей возлюбленной неракский замок.
— Может быть, он так и сделает.
— А как относится господин Ожье к этой истории?
— Он считает поступок наваррского короля подлым и говорит, что королева имеет право отомстить.
Маргарита ласково взяла обеими руками голову спящего и повернула ее немного к свету. Ожье улыбался во сне.
— Ручаюсь, что ему грезится сладкий сон! — заметила Нанси.
— Не правда ли, он довольно мил? — сказала Маргарита.
— Он прелестен! — с жаром подтвердила камеристка.
Маргарита ничего не сказала в ответ и только густо покраснела, а Нанси подумала: «Насколько я вижу, наша клубника совершенно созрела!»
XXX
Итак, вдовствующая французская королева очутилась перед совершенно незнакомым ей старым замком. Осмотревшись вокруг себя, она убедилась, что все ее спутники — их было четверо — замаскированы. Один из них предложил ей руку и молча повел ее в замок. Королеве оставалось только подчиниться — что она могла сделать?
Ее провели через ряд комнат в большой зал, посредине которого находился стол, где лежали пергамент, перья и чернила. Екатерину поразило, что многие места зала были завешаны; но она сейчас же поняла, что под завешанными местами должны были находиться гербы владельца замка, по которым можно было бы догадаться, кто это такой.
Перед столом стояло кресло.
— Ваше величество, — указывая на последнее, сказал Екатерине ее спутник, — потрудитесь присесть.
— К чему здесь пергамент и перья? — тревожно спросила королева.
— О, не беспокойтесь, ваше величество! Мы не собираемся заставить вас подписывать свое отречение.
— Что же я должна написать?
— Несколько слов вашему сыну-королю, чтобы успокоить его.
Королева мрачно оглянулась и сказала:
— Берегитесь, господа!
Замаскированный только пожал плечами и ответил:
— Потрудитесь взять перо и писать под мою диктовку!
— Вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что я уступлю вашим угрозам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39