И не случайно же, когда мы снова двинулись на бригантинах вниз по реке, долгое время нам попадались лишь покинутые жителями селения: при виде наших бригантин индейцы убегали в глубь лесов, подальше от наглых гостей.
Опасности, голод и лишения постепенно обнажали характеры наших солдат, очищали их от всего показного, заставляли людей забывать о постоянном стремлении казаться лучше, чем они есть. Признаться, эта откровенность в словах и поступках не делала их привлекательными. К тому времени, как мы покидали Апариану, я успел убедиться, сколько низменных, жадных, злобных и трусливых душонок скрывалось за звонким именем солдата испанской конкисты. Мне не слишком хочется припоминать многочисленные случаи нечестного, а порою подлого отношения наших солдат друг к другу, но о двух фактах я все же не смолчу. Первый касается толстого Педро, спрятавшего от товарищей тушу гигантской черепахи, которую он отобрал у индейцев. В последние дни пребывания в селении, когда мы недоедали и урезывали себя во всем, Педро тайно, по ночам, обжирался припрятанным черепашьим мясом. Он успел съесть лишь пятую часть туши — четыре пятых от жары протухло и зачервивело. Его немилосердно избили, и это было очень мягкой карой для подлеца.
Другой эпизод еще раз показал мне подлинное лицо Гарсии де Сории.
Долговязый Гарсия пользовался особым влиянием в отряде капитана Орельяны. Правда, его не любили и не уважали, но становиться ему поперек пути отваживался не всякий — от Гарсии можно было ждать любой подлости. Его воздействие на солдат объяснялось главным образом их затаенным страхом перед злопамятным и хитрым кастильцем, способным жестоко отомстить за малейшую обиду. Оттого-то, став свидетелями моей ссоры со Скелетом, Ильянес, Перучо и другие солдаты уговаривали меня пойти с ним на мировую, что в конце концов и произошло, хотя и не по моей инициативе. Но был среди нас человек, который не скрывал своего отвращения к тощему мерзавцу и ничуть не боялся при всяком удобном случае давать ему решительный отпор. Этим человеком был скромный Диего Мехия — тот самый плотник из Севильи, что некогда спас индейца от болотного дракона и удержал меня от необдуманных действий. Гарсия де Сория знал, что неказистый молчун Диего презирает его, и платил андалузцу плохо маскируемой ненавистью. Но я замечал, что он побаивается Мехию и старательно избегает его общества.
Но вот настал момент, когда Гарсии показалось, что он может одним махом покончить со своим недоброжелателем.
Это случилось в день, когда мы начали сколачивать остов большой бригантины. Мехия был главным распорядителем работ: хотя он и не строил в прошлом суда, плотником он был умелым и опытным. То и дело он подходил к занятым работой солдатам, показывал им, что и как нужно делать, а порой и переделывал кое-что после них. Он работал без камзола, и на его широких плечах болтались лишь ветхие обрывки сгнившей от сырости рубахи.
Внезапно со стороны лагеря послышались громкие крики. Мы прекратили работу и обернулись: трое солдат с трудом удерживали бьющегося в конвульсиях Гарсию. Глаза кастильца были выпучены, с губ падала пена — похоже было, что он обезумел.
Мы окружили дергающегося в припадке Гарсию и со смешанным чувством страха и сострадания наблюдали за его мучениями, облегчить которые мы, увы, были не в силах. Но вот де Сория дернулся и затих, глаза его закрылись.
— Готов, — тихо произнес кто-то.
Солдаты закрестились и обнажили головы. И тут услышали глухой, прямо-таки замогильный шепот Гарсии де Сории:
— Посланец дьявола… Еретик… Колдун… Он здесь. Он здесь. Он здесь… Осорио умер… И Морено умер… О-о!!!
Он заскрежетал зубами. Глаза его были по-прежнему закрыты. А губы шептали:
— Он здесь, колдун… Он отравил их. Он отравит всех нас… Святые печати на его плечах… Я вижу! А-а!! Я вижу, как он пьет нашу кровь… Дьявол!
Мы стояли, боясь шелохнуться. Что означали слова безумного Гарсии?.. О каком еретике, отравившем наших друзей, говорил он?
Гарсия умолк. Веки его дрогнули, горящие глаза уставились на нас. И вдруг он с удивительной легкостью вскочил на ноги и вонзил взгляд в лицо побледневшего Мехии.
— Вот он! — хрипло закричал Гарсия, указывая длинным пальцем на андалузца. — Вот он, еретик, проклятый отравитель!.. Озарение посетило меня, святой дух снизошел ко мне с небес, назвав виновника наших бед… Хватайте его, христиане, вяжите его! На плечах его отметки святого суда, от которого он ушел… Не позволяйте же ему удрать от нас!..
— Ты спятил, негодяй! — Диего угрожающе двинулся на Гарсию, но в ту же секунду дюжина мускулистых рук схватила его. Муньос решительно рванул с плеч плотника лохмотья, и…
На плечах Диего Мехии виднелись толстые рубцы: печать святой инквизиции на всю жизнь пометила его тело.
Вопль негодования потряс воздух. Раздались крики: «Казнить его! Сжечь проклятого!» О Гарсии сразу забыли. Осыпаемого проклятьями несчастного плотника привязали к дереву, кое-кто уже собирал хворост. Я стоял не в силах двинуть пальцем: внезапный поворот событий ошеломил меня. Случайно я взглянул на отошедшего в сторону Гарсию: он внимательно наблюдал за неистовством солдат. Но вот его глаза сузились, а губы искривились в торжествующей улыбке. Медленно повернувшись, он направился в сторону деревни.
А я… Сломя голову, я уже мчался туда, продираясь через колючие кусты, самой кратчайшей дорогой. Я был уверен, что капитан Франсиско де Орельяна и отец Карвахаль не допустят, чтобы честный испанский солдат пал жертвой козней своего подлого соотечественника…
На этот раз я не ошибся в Орельяне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64