— Негус знал, что они должны появиться, — шептал Хасан Дмитрию, когда они оставались наедине. — Он давно имеет дело с французами, потому что они ненавидят англичан. Их взаимная вражда помогает эфиопам сохранить свою независимость. Поэтому в прошлом году негус и разрешил небольшому каравану французских ученых пройти к Нилу через свои земли. Он не изменил своего решения даже тогда, когда выяснилось, что среди них оказалось очень много военных.
— Ничего не слышал об этом.
— Эфиопы умеют хранить тайну. Потому негусу пришлось посылать своих людей для спасения этого каравана. Французы плохо подготовились к походу, многие из них умерли от болезней, носильщики разбежались, мулы и верблюды передохли.
— Грустная история.
— Кроме того, французам не верили. Стало известно, что во время войны с итальянцами они собрали на Мадагаскаре более четырех тысяч солдат и военные корабли. Если бы негус потерпел поражение, Франция готовилась вторгнуться в Эфиопию и оккупировать ее восточные районы.
— Да, эфиопам приходится быть настороже. Сегодня слышал разговор коменданта и капитана, они ожидают прибытия какого-то начальника из Фашоды.
— Вот-вот. Слушай, но не показывай вида, что понимаешь их язык. Вечером Максуд-ага обещал принести кое-какие бумаги из канцелярии. Сними с них копию. Вместе с донесением пошлем негусу.
В ожидании приезда начальства комендант развил бурную деятельность. Солдаты спешно чинили канонерки и восстанавливали крепостные стены, а все местное население, люди с судов и окрестные рыбаки трудились на общественных работах: расчищали прибрежные заросли. Комендант лично проводил планировку будущего города, устанавливал таблички с номерами кварталов и названиями улиц. За тупость и лень сместил местного вождя и объявил, что вскоре население проведет свободные демократические выборы новой администрации. Каждый день после работы обращался к людям с краткой речью, объяснял разницу между империализмом англичан и французской цивилизацией.
Слушатели согласно кивали. Яйцом камень не разбить. Никто не забыл, как в первый же день общественных работ двое парней попытались бежать. Их поймали, выпороли и до вечера продержали в колодках.
…Все эти светлокожие выходцы с далекого севера называются по-разному — инглизы, фарансави, турки, франки и похожи друг на друга. Их мало, но они сильны и настойчивы, обладают извергающим пламя страшным оружием. Конечно, они привозят много полезных вещей и с ними можно торговать. Но, как все, они любят командовать и вмешиваться в чужие дела. Ох, турки, они и есть турки!..
Продовольствие для прокорма солдат и всех работающих поступало из соседних деревень нерегулярно. Свои запасы в местечке кончились как-то подозрительно быстро, и марокканцы были весьма недовольны уменьшением своего пайка. Теперь по вечерам пение и смех звучали все реже. За малиновый цвет лица и скверный характер комендант получил прозвище Обезьянья Ж…».
Болезнь началась внезапно. Плавание мимо заболоченных берегов, над которыми вились тучи комаров, не прошло для Дмитрия даром. Теперь его бросало то в жар, то в озноб, все суставы ломило так, что не было сил даже поднять руку.
В первый вечер, когда начался приступ и все кругом поплыло, еще успел увидеть испуганные глаза Хасана.
— Прости меня, Муса! Скорее прими вот это! — Дрожащими руками он поспешно вынул из своей дорожной сумки кожаную коробочку с землей из Мекки. Раньше никому не разрешал даже прикасаться к этой святыне. — Моя вина! За всеми делами совсем забыл, что лихорадку надо отгонять заранее.
— Оставь, Хасан, — с трудом произнес Дмитрий. — Я в чудеса не верю.
— Да это же хинин! Негус приказал вытащить его из собственной аптечки. Сейчас дам тебе двойную дозу.
Сколько потом прошло времени, Дмитрий не помнил. Был горячий туман и черная пустота. Помнил временами горькое питье и стук зубов о край глиняной чашки. Очнулся в комнате Максуда-аги, услышал тихие голоса.
— Нельзя его одного оставлять, — говорил Хасан. — Он бредит на своем языке. Если кто-нибудь услышит и сообщит коменданту, то мы все пропадем. К дому никого и близко не подпускаю. Всем говорю, что лечу его с помощью опасного колдовства.
— Правильно, — согласился Максуд-ага. — За вас обоих я отвечаю перед самим негусом. Как только Муса немного окрепнет, уходите отсюда. Дам ослов, провожатых и припасы в дорогу. Если бы не это внезапное появление французов, все было бы отлично, давно бы прибыли к эмиру Раббеху.
— Какие вести с севера?
— Из Фашоды приезжал один из офицеров Маршана, приказал продолжать ремонт канонерок. Как я понял, французы спешно укрепляют свои посты, но чувствуют себя неуверенно. Англичане подошли к самому Хартуму.
— А махдисты?
— Народ устал от их власти. Раньше они собирали армию в двести—двести пятьдесят тысяч человек, а сейчас смогли выставить в пять раз меньше воинов. У англичан же дальнобойные пушки и на Ниле целый флот боевых кораблей. Да еще пулеметы, каждый из которых стреляет без остановки и заменяет не меньше сотни солдат. А пули в их патронах особые — такие, если попадут, делают в человеке не просто дырку, а рвут его на части.
— О всемогущий Аллах!
— Англичане построили в обход порогов на Ниле железную дорогу и теперь ни в чем не имеют недостатка.
— Будет жестокая битва. Махдисты смелые воины, они сражаются до конца.
— Против современного оружия им будет трудно выстоять. Да и англичане хитры, уже на всех базарах ходят слухи, что простых людей они не трогают, а наказывают только махдистов. Им отрубают правую руку и левую ногу. Многие этому верят, отказываются воевать с англичанами…
— Хасан, дай воды!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178