— Пошел вон! — крикнул Дмитрий и наклонился за камнем.
— Остановись! Не делай этого! — предупредил Хасан. — Возьми посох как копье, а я сейчас разведу огонь и отпугну всю стаю.
Увидев пламя и решительно наступающих людей, обезьяны, которые в свою очередь вооружились камнями и палками, отошли в кусты. Последними уходили самцы, злобно скалились и били себя кулаками в грудь. Тем временем все остальные члены стаи раскачивались на ветвях, оглушительно лаяли и визжали.
— Это не мартышки, а павианы, с ними надо быть осторожнее, — говорил Хасан, в то время как они с Дмитрием быстро копали яму. — Они бродят по саванне стаями, вступают в драку с дикими собаками и даже с леопардами. Боятся только львов и змей. Крестьянские поля уничтожают не хуже саранчи, не столько сами съедят, сколько перепортят и разорят. Женщин и подростков совсем не боятся, царапают их и кусают. Да и безоружному мужчине в одиночку с ними лучше не связываться.
— Почему ты не велел бросить в них камень?
— Так они в ответ забросали бы нас камнями. Эти твари очень сообразительны и во всем подражают людям. У нас в квартале жил торговец фесками, так с ним произошла очень смешная история. Как-то он понес свой товар на базар в соседний город и в полдень решил отдохнуть в тени деревьев. Проснулся, а товара и нет. Думал, что его обокрали какие-нибудь прохожие, но поднял глаза и увидел стаю обезьян. Они расселись на деревьях и вертели в лапах его фески. Торговец кричал и ругался, даже стал просить обезьян вернуть украденное, но они только кривлялись и лаяли на него. Тогда он пустился на хитрость, сам стал кривляться и размахивать своей феской. Замахали и они. Он одел ее на голову, они повторили и это. Тогда он сорвал феску и бросил ее в обезьян. В ответ с деревьев посыпались фески, и ему осталось только поскорее собрать свой товар… Ну а теперь, пока у обезьян не лопнуло терпение, пошли и мы. Разведем большой костер и поедим печеного ямса.
Вечером сидели в шалаше у костра, грызли жесткие клубни. Дмитрий пытался вести разговор на хауса, а Хасан исправлял его ошибки. То и дело пускался в долгие объяснения, которые переходили в воспоминания. Внезапно осел, привязанный поблизости, перестал жевать траву и насторожился. Из зарослей показался высокий и очень худой человек с длинной гривой волос. Одет он был в рванье неопределенного цвета, но в руках держал винтовку. Как и положено путнику, приветствовал сидевших у костра, восславил Аллаха.
Его гостеприимно пригласили к огню, угостили ямсом, а когда он поел, поинтересовались, кто он и откуда.
— Я Селим ибн Артуш из племени баккара, был воином великого Сулейман-бея, сына знаменитого Зубейра-паши. Мы сражались с англичанами и убили их многие тысячи. Эту винтовку я добыл в бою и лично перестрелял больше сотни неверных, но эти вероломные псы напали на нас во время вечерней молитвы и удача отвернулась от нашего вождя. Он бился как лев и погиб как герой. Теперь я возвращаюсь домой в Эль-Фашер, где все знают моего отца, торговца кожами.
— Никогда не видел столь грозного и смертоносного оружия, — промолвил Дмитрий и указал на винтовку. — Будет ли мне позволено взглянуть на нее поближе?
Воин протянул оружие, но не выпустил его из рук. Винтовка французская, системы Гра. Ржавый затвор стоит на предохранителе. Интересно, она заряжена или нет? На поясе у ее владельца сумка, патроны могут быть и в ней.
— О доблестный воитель Аллаха, воистину ты пострадал от неверных, — сказал Хасан. — Ложись поближе к огню, отдохни. Ты прав, эти белокожие язычники хуже диких зверей. Я слышал, что в городах Эфиопии они вырезали всех жителей, никого не пощадили. Мой спутник, Альхаджи Муса, видел это собственными глазами.
Выразительный взгляд Хасана заставил Дмитрия подтвердить эту ложь. Видимо, рассказ воина вызвал какие-то подозрения и следовало поддержать слова напарника.
Ночью спали по очереди, часто подбрасывая хворост в костер. В соседних кустах загорелись чьи-то глаза и раздавалось глухое рычание, после которого стреноженный осел громко фыркал и бил копытами.
Утром варили кашу, готовились продолжить путь. Неожиданно воин вскинул винтовку и решительно потребовал отдать ему осла.
— Не отдам! — Хасан вцепился в уже навьюченные сумки. — Великий грех лишать паломников, идущих из Мекки, последнего имущества!
Дмитрий начал громко молиться, как бы в растерянности сделал пару шагов в сторону, так чтобы восходящее солнце светило воину в лицо.
Но тот был неумолим, грозно потрясал винтовкой:
— Вы сможете продолжить путь и пешком, а я тороплюсь в родной город и мне очень далеко идти. Если не отдадите осла добром, то пожалеете об этом.
— Не грози нам! Ни один смертный не знает, где ему выкопают могилу! — возразил Хасан.
Воин присел на корточки и начал из камешков и кусочков глины складывать холмик.
— Вот смотри, делаю для вас могилу!
Наступила тишина. Холмик становился все выше. Опираясь на винтовку, воин работал одной рукой. Под тяжестью его тела винтовочное дуло все глубже уходило в рыхлую землю. Оружие становилось бесполезно и даже опасным для самого владельца — при выстреле пороховые газы просто разорвут забитый землей ствол.
— И я буду делать могилу, но для тебя, — произнес Дмитрий.
Он присел рядом и начал было собирать камни. Воин поспешно выпрямился и, схватив винтовку двумя руками, выставил ее вперед, совсем как копье. Растерянно заморгал ослепленный солнцем. Дмитрий стремительно прыгнул, ударил его головой в живот.
— Убей его, — предложил Хасан. — Он лжец и разбойник. Совсем не тот, за кого себя выдает. Сулейман-бея убили в прошлом году и сделали это свои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178