— Но воевать без пушек нельзя, — заметил Фадельалла. — Даже самая маленькая, которую возят на верблюде, обеспечивает победу. Она и вражеское войско поразит издалека и крепостные ворота расшибет. У наших пушкарей есть и мортирки, те, что бросают ядра навесным огнем. От них не укроешься и за крепостной стеной!
— У вас есть более крупные орудия?
— Есть, но мало, — хмуро ответил Меи Араду. — Очень они тяжелые, их невозможно перевозить. В Испании и Турции я видел пушки на колесах, попробовал смастерить такие же и возить их на быках. Но у нас нет дорог, колеса и лафеты быстро ломаются. Поэтому решили эти тяжелые орудия установить на крепостной стене.
Осмотр закончился, и Дмитрий искренне похвалил порядок в большом и сложном хозяйстве арсенала. Добавил, что теперь получил полное представление о военной мощи Борну и оценил мудрость хакима Раббеха, который умеет выбирать себе помощников.
Его спутники остались очень довольны.
А на следующий день началась работа. Учения сменяли смотры, а смотры учения. Затем следовали стрельбы и чистка оружия, скачки и чистка лошадей. Прежде всего взялись за личных базингеров алама Раббеха. Их гоняли по утрам и вечерам, и на них сыпались награды за усердие и меткую стрельбу, а также плети за ошибки и нерасторопность. Лично переучивать все войско было невозможно, и Дмитрий, помня свой эфиопский опыт, начал собирать начальников аламов с их помощниками, излагал им основы европейской тактики, рассказывал о возможностях современного оружия. Чтобы не задевать самолюбия ветеранов, материал излагал неторопливо, без ученых словечек и терминов.
По совету барде Идриса, время от времени делал перерыв и угощал собравшихся орехами кола. Непринужденно доставал из кармана эти покрытые белой кожурой плоды, каждый не крупнее каштана, ломал их на четвертинки и протягивал на ладони. Такое простое отношение расценивалось как знак уважения и дружбы, нравилось слушателям. Тем более что орехи всегда были не с розовой или фиолетовой, а белой кожурой. Те, что подаются только почтенным гостям. Все, в том числе и сам Дмитрий, который быстро привык к терпкому, слегка горьковатому их вкусу, охотно жевали эти орехи, прогоняющие усталость и сон.
Однако к учебе все относились по-разному. Некоторые жадно тянулись к новому, все схватывали на лету, задавали вопросы, предлагали собственные решения тактических задач. Другие же отмалчивались или недовольно сопели, если им самим задавали вопросы.
— Твои рассказы весьма поучительны, Альхаджи Муса, — не выдержал один из них. — Только наша жара и мухи цеце заставят любое чужеземное войско долбить камни носом.
— В наших краях все они умрут злой смертью, — поддержал его другой.
— Вы оба правы, — спокойно ответил Дмитрий. — Первые чужеземцы погибнут, но за ними придут другие, уже умудренные опытом. И они захотят стать новыми хозяевами вашей земли. А прошлые победы никого не защищают вечно. Подумайте об этом. Если кто-нибудь не согласен со мной, то может поговорить с эмиром.
Желающих обсуждать эту тему с Раббехом не нашлось, и занятия продолжались. Но кроме них нужно было не забывать и о собственных воинах алама, хотя ежедневную заботу о них взял на себя Айчак. Да и самому, чтобы не растерять силу и ловкость, приходилось каждое утро не менее часа заниматься фехтованием и стрельбой в одном из тихих двориков. Скоро об этом узнал Фадельалла и тоже пожелал принимать участие в этих упражнениях. Измочалил весь ствол росшего в углу двора баобаба, все учился одновременно поражать цели из двух наганов.
Но на Дмитрии такая напряженная работа начала сказываться. Пропал аппетит, сон стал тяжелым и не приносил отдыха, а от сухой жары по всему телу пошел зуд. На пятках треснула кожа, да так глубоко, что нельзя было встать на кровоточащие ступни. В довершении всех бед опять начала трясти лихорадка.
Ахмед, который обычно предлагал лечить все недуги с помощью соблазнительных чернокожих девиц, на этот раз испугался не на шутку. У постели Дмитрия появился Идрис. Он яростно взглянул на евнуха, произнес что-то невнятное, но выразительно провел ладонью поперек горла. Тот пулей вылетел за дверь, и вскоре над больным склонился Роберт Кейнсон.
— Ай-ай-ай, мистер Димитри, — он сокрушенно покачал головой. — Белому человеку в Африке надо постоянно заботится о своем здоровье. Его организму трудно пребывать в такой жаре. Желательно время от времени дышать лондонским или петербургским туманом, бродить по снегу. Сейчас выпейте вот это, а хинин принимайте регулярно. Пусть слуга смазывает ваши пятки этой мазью.
— Он евнух. Скучает без дела, все предлагает обзавестись гаремом.
— Воздержание вещь похвальная, но все хорошо в меру, — улыбнулся мистер Кейнсон. — Эти длинные ночи, когда жара долго не дает заснуть, и обилие острых приправ в местных кушаньях в конце концов отрицательно сказываются на психике. Мужчина может получить нервное расстройство, а, как уверяют опытные врачи, все болезни происходят от тревог и волнений. Принимайте лекарство и через три-четыре дня встанете на ноги в буквальном смысле слова.
— Ваши лекарства волшебные?
— Мы, англичане, торгуем в Африке и Индии почти триста лет и тысячами жизней заплатили за то, чтобы научиться жить и работать в жарких странах. А сейчас отошлите своего евнуха и поговорим…
Мистер Кейнсон вертел в руках коробочку с лекарствами и делал вид, что объясняет их применение.
— Вы хорошо начали, и те, кто послал вас в Борну, сделали правильный выбор, — тихо заговорил он. — Но получилось так, что их интересы совпали с интересами Англии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178