ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
здесь никто не собирался отвечать на ее улыбку. Мачеха вышла во двор и издали приглядывалась к девушке. Узнав, она медленно подошла к клети.
– Что за человек? – заговорила Лавиза. – Не Анька ли? Ну и чудеса – Анька все же объявилась!
– Вы, кажется, ошибаетесь… – сказала Анна, смело и вызывающе взглянув в глаза мачехи. – Аньку ищите в другом месте, а я попрошу вспомнить мое настоящее имя.
– Ой, какая гордая стала! – удивилась Лавиза. – Я, старая, простая баба, теперь и называть ее не сумею.
Подойдя совсем близко, она с назойливым любопытством стала осматривать Анну, все время усмехаясь, но руки не протянула. Анна повернулась к ней спиной и подчеркнуто не замечала ее больше.
– Жан дома? – спросила она у отца.
– Где ж ему быть… – ответил Пацеплис. – Он на лугу… убирает сено.
– Как Бруно?
Пацеплис переглянулся с Лавизой и. ответил, опустив глаза:
– С Бруно стряслась беда… еще в сорок первом году. Он спутался с немцами. Об этом узнали партизаны и… повесили.
Тщетно пытался Пацеплис заметить на лице дочери удивление, сострадание или радость. Анна даже бровью не повела, только проронила:
– Вот как? – и снова спросила: – А Таурини еще в Ургах?
– В Ургах теперь машинно-тракторная станция, – ответил Пацеплис. – Жена умерла еще при немцах, а сам, как фронт стал ближе к Латвии, уехал в город. Наверно, удрал с немцами. Здесь бы ему не поздоровилось. Сына тоже потерял в самом начале войны.
– Айвара? – спросила Анна.
– У Тауриня других ведь не было. Как в воду канул. Потом прошел слух, что его застрелили где-то на большаке.
– В последний раз я видела Айвара недели две тому назад, – сказала Анна. – Он сейчас капитан и командует батальоном в Латышской стрелковой дивизии.
– Приемный сын Тауриней заодно с красными? – Лавиза от удивления всплеснула руками. – Тогда Тауринь зря удрал. Кто бы его сейчас посмел тронуть? Сын – офицер Красной Армии!
– Нет у него сына, – отрезала Анна, – Айвар больше не Тауринь, он носит фамилию своего настоящего отца… Лидума.
– Ну и чудеса… – пожал плечами Антон Пацеплис – Разве родной его отец жив?
– Он заместитель народного комиссара, а на войне был подполковником, – ответила Анна. – Что, отец, моя комнатка свободна?
– Как ты ушла, так все по-прежнему осталось… – вместо Антона ответила Лавиза.
– Могу я положить там свои вещи? – снова обратилась Анна к отцу. Тот посмотрел на жену, развел руками и буркнул:
– Мне что, клади. Комнатенка все равно пустая.
– Там не мыто и не метено с начала войны, – добавила Лавиза. – Если хочешь там жить, берись сначала за воду и веник. С меня и так хватает уборки. Теперь ведь не то, что раньше: если наймешь человека подоить коров, пополоть в огороде, сразу запишут в кулаки и заставят платить большие налоги.
И мачеха, как будто ждавшая удобного случая высказаться, еще долго ругала Советскую власть. Она была недовольна и заготовкой сельскохозяйственных продуктов, и лесозаготовительными работами, и новым председателем волисполкома.
– Неужели не могли назначить в председатели человека получше? – возмущалась Лавиза. – Выбрали Регута – последнего бедняка: ни земли у него, ни скота, ни машин. Весь век только и знал что батрачил.
Анна молча слушала и все запоминала. Ее молчание придавало мачехе смелость, и она совсем расходилась. Изредка Лавиза обращалась к Пацеплису:
– Разве не так, Антон?
– Так, так… – спешил подтвердить муж. – Нет никакого порядка. Слишком уж большую власть дали этой голытьбе.
Наконец Анне надоело слушать эти причитания. Она принесла воды, разыскала тряпку, веник и вымыла свою комнату.
Пришел Жан с покоса, и Анна наконец увидела в Сурумах человека, от всего сердца обрадовавшегося ее возвращению.
Брат сразу забросал ее вопросами:
– Расскажи все по порядку, как ты жила в эти годы? За что у тебя ордена и медали? Ты участвовала в битве под Москвой? Сколько фашистов уничтожила своими руками?
– За один вечер все не перескажешь, – ответила, улыбаясь, Анна. – Но ты тоже должен рассказать, как прожил это время при немцах. Что, Жан, отец?., не запачкал себя во время оккупации?
– Он для этого слишком ленив и неподвижен, – усмехнулся Жан. – Жил, как барсук в поре.
– А ты? – Анна пристально посмотрела в глаза брату.
– Я? – Жан задумался. – Не бойся, сестренка, за меня тебе краснеть не придется. Если у меня и нет больших заслуг перед советским народом, то плохого я тоже не делал. А за то, что я делал, правительство наградило меня вот чем… – Он зашел в свою комнатку и минуту спустя вернулся с медалью «Партизану Великой Отечественной войны». – Почти два года был связным в партизанском полку Артура Лидума. Перед тем как прогнать гитлеровцев, полгода прожил в лесу и участвовал в разных операциях.
– Вот это хорошо, Жан… Как я рада, что ты такой. Иначе здесь, в Сурумах, было бы, как в кулацкой усадьбе.
– Отец подпевает крупным хозяевам, – добавил Жан, – а Лавиза ведь дура и сама не знает, чего ей хочется. Теперь она попытается сделать из тебя батрачку… как раньше. Только ты не допускай этого. Пошли ее ко всем чертям, если будет приставать.
– Мне думается, мачеху удастся переубедить без излишней резкости, – ответила Анна.
Антон Пацеплис ушел спать, Лавиза шмыгнула в комнатку Анны. Так же, как давеча, она все ухмылялась, а ее взгляд ползал по фигуре и лицу Анны.
Наконец она не удержалась и выпалила:
– Скажи, а у тебя жениха нет? Неужели за всю войну так-таки никого и не подцепила?
Анна покраснела и отпрянула от Лавизы.
– Как вам не стыдно… – с укором ответила она мачехе.
– Ну, уж быть не может, чтобы ни с кем не погуляла… – бросила, уходя, Лавиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
– Что за человек? – заговорила Лавиза. – Не Анька ли? Ну и чудеса – Анька все же объявилась!
– Вы, кажется, ошибаетесь… – сказала Анна, смело и вызывающе взглянув в глаза мачехи. – Аньку ищите в другом месте, а я попрошу вспомнить мое настоящее имя.
– Ой, какая гордая стала! – удивилась Лавиза. – Я, старая, простая баба, теперь и называть ее не сумею.
Подойдя совсем близко, она с назойливым любопытством стала осматривать Анну, все время усмехаясь, но руки не протянула. Анна повернулась к ней спиной и подчеркнуто не замечала ее больше.
– Жан дома? – спросила она у отца.
– Где ж ему быть… – ответил Пацеплис. – Он на лугу… убирает сено.
– Как Бруно?
Пацеплис переглянулся с Лавизой и. ответил, опустив глаза:
– С Бруно стряслась беда… еще в сорок первом году. Он спутался с немцами. Об этом узнали партизаны и… повесили.
Тщетно пытался Пацеплис заметить на лице дочери удивление, сострадание или радость. Анна даже бровью не повела, только проронила:
– Вот как? – и снова спросила: – А Таурини еще в Ургах?
– В Ургах теперь машинно-тракторная станция, – ответил Пацеплис. – Жена умерла еще при немцах, а сам, как фронт стал ближе к Латвии, уехал в город. Наверно, удрал с немцами. Здесь бы ему не поздоровилось. Сына тоже потерял в самом начале войны.
– Айвара? – спросила Анна.
– У Тауриня других ведь не было. Как в воду канул. Потом прошел слух, что его застрелили где-то на большаке.
– В последний раз я видела Айвара недели две тому назад, – сказала Анна. – Он сейчас капитан и командует батальоном в Латышской стрелковой дивизии.
– Приемный сын Тауриней заодно с красными? – Лавиза от удивления всплеснула руками. – Тогда Тауринь зря удрал. Кто бы его сейчас посмел тронуть? Сын – офицер Красной Армии!
– Нет у него сына, – отрезала Анна, – Айвар больше не Тауринь, он носит фамилию своего настоящего отца… Лидума.
– Ну и чудеса… – пожал плечами Антон Пацеплис – Разве родной его отец жив?
– Он заместитель народного комиссара, а на войне был подполковником, – ответила Анна. – Что, отец, моя комнатка свободна?
– Как ты ушла, так все по-прежнему осталось… – вместо Антона ответила Лавиза.
– Могу я положить там свои вещи? – снова обратилась Анна к отцу. Тот посмотрел на жену, развел руками и буркнул:
– Мне что, клади. Комнатенка все равно пустая.
– Там не мыто и не метено с начала войны, – добавила Лавиза. – Если хочешь там жить, берись сначала за воду и веник. С меня и так хватает уборки. Теперь ведь не то, что раньше: если наймешь человека подоить коров, пополоть в огороде, сразу запишут в кулаки и заставят платить большие налоги.
И мачеха, как будто ждавшая удобного случая высказаться, еще долго ругала Советскую власть. Она была недовольна и заготовкой сельскохозяйственных продуктов, и лесозаготовительными работами, и новым председателем волисполкома.
– Неужели не могли назначить в председатели человека получше? – возмущалась Лавиза. – Выбрали Регута – последнего бедняка: ни земли у него, ни скота, ни машин. Весь век только и знал что батрачил.
Анна молча слушала и все запоминала. Ее молчание придавало мачехе смелость, и она совсем расходилась. Изредка Лавиза обращалась к Пацеплису:
– Разве не так, Антон?
– Так, так… – спешил подтвердить муж. – Нет никакого порядка. Слишком уж большую власть дали этой голытьбе.
Наконец Анне надоело слушать эти причитания. Она принесла воды, разыскала тряпку, веник и вымыла свою комнату.
Пришел Жан с покоса, и Анна наконец увидела в Сурумах человека, от всего сердца обрадовавшегося ее возвращению.
Брат сразу забросал ее вопросами:
– Расскажи все по порядку, как ты жила в эти годы? За что у тебя ордена и медали? Ты участвовала в битве под Москвой? Сколько фашистов уничтожила своими руками?
– За один вечер все не перескажешь, – ответила, улыбаясь, Анна. – Но ты тоже должен рассказать, как прожил это время при немцах. Что, Жан, отец?., не запачкал себя во время оккупации?
– Он для этого слишком ленив и неподвижен, – усмехнулся Жан. – Жил, как барсук в поре.
– А ты? – Анна пристально посмотрела в глаза брату.
– Я? – Жан задумался. – Не бойся, сестренка, за меня тебе краснеть не придется. Если у меня и нет больших заслуг перед советским народом, то плохого я тоже не делал. А за то, что я делал, правительство наградило меня вот чем… – Он зашел в свою комнатку и минуту спустя вернулся с медалью «Партизану Великой Отечественной войны». – Почти два года был связным в партизанском полку Артура Лидума. Перед тем как прогнать гитлеровцев, полгода прожил в лесу и участвовал в разных операциях.
– Вот это хорошо, Жан… Как я рада, что ты такой. Иначе здесь, в Сурумах, было бы, как в кулацкой усадьбе.
– Отец подпевает крупным хозяевам, – добавил Жан, – а Лавиза ведь дура и сама не знает, чего ей хочется. Теперь она попытается сделать из тебя батрачку… как раньше. Только ты не допускай этого. Пошли ее ко всем чертям, если будет приставать.
– Мне думается, мачеху удастся переубедить без излишней резкости, – ответила Анна.
Антон Пацеплис ушел спать, Лавиза шмыгнула в комнатку Анны. Так же, как давеча, она все ухмылялась, а ее взгляд ползал по фигуре и лицу Анны.
Наконец она не удержалась и выпалила:
– Скажи, а у тебя жениха нет? Неужели за всю войну так-таки никого и не подцепила?
Анна покраснела и отпрянула от Лавизы.
– Как вам не стыдно… – с укором ответила она мачехе.
– Ну, уж быть не может, чтобы ни с кем не погуляла… – бросила, уходя, Лавиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214