Во времена его молодости, то есть лет за сорок до начала нашего рассказа, законы против браконьерства были не так строги и не так строго применялись, как в то время, к которым рассказ относится. Юношей Рошбрук очень любил шататься с ружьем по чужим владениям, как до него делал его отец, и ни разу не попадался. После нескольких лет браконьерства, превосходно, до тонкости изучивши все окрестности на многие мили кругом, он в один прекрасный день, загулявши на ярмарке, дал себя завербовать под пьяную руку в пехотный полк. Через три месяца полк отправили в Индию, где он пробыл одиннадцать лет, после чего был возвращен в Англию. Отсюда через полгода по случаю войны его отправили в Средиземное море, и там он оставался двенадцать лет. Рошбрук все время находился при полку, участвовал во всех его походах и в последний год службы получил тяжелую рану в голову, после чего был уволен в чистую отставку с пенсией. Он решил вернуться в родное село, найти там себе небольшую работу и, опираясь на пенсию, устроить свою жизнь более или менее сносно. На родине его почти никто не узнал. Одни сами эмигрировали, многих других сослали за браконьерство, так что вместо друзей и знакомых он нашел совершенно чужих людей и сам оказался для всех чужим. Состав землевладельцев также сильно переменился: вместо сквайра такого-то или баронета такого-то оказывался то какой-нибудь крупный фабрикант, то разбогатевший купец, ликвидировавший свою торговлю и купивший себе имение. Все было ново для Рошбрука, и на своей родине он не чувствовал себя дома. Проговорить, отвести душу он мог только с Джен Эшли, красивой молодой девушкой, которая служила горничной в замке местного землевладельца. Она была дочерью одного из его прежних друзей, сосланного за браконьерство. Двадцать четыре года тому назад, когда Рошбрук только что покинул родину, она была еще ребенком и не помнила его, но зато помнила многих из его сверстников и приятелей и могла кое-что о них порассказать. То обстоятельство, что ее отец пострадал за браконьерство, было в глазах Рошбрука лучше всякой рекомендации, и он кончил тем, что женился на Джен. В нем разом проснулась вся его прежняя страсть к браконьерству, а жена не только не сдерживала ее, но напротив того — поощряла. Кончилось тем, что года через два после женитьбы Джо Рошбрук сделался самым отчаянным браконьером во всей округе. Он часто навлекал на себя подозрение, но ни разу не попадался. Спасало его то, что он умело прикидывался пьяницей по совету жены, которая подметила, что пьяниц почти никогда не подозревают в браконьерстве. Женин совет принес ему огромную пользу: как только ему удавалось доказать перед судьей, что в данную ночь его привели домой бесчувственно пьяного, судья сейчас же его отпускал. Пьяный человек какой же браконьер? Это считалось лучше всякого алиби. О Рошбруке установилось мнение, что он здорово выпивает и живет на пенсию и на то, что заработает его жена. Никому и в голову не приходило, что он, напротив, сам добывает себе на хлеб ночною работой и даже откладывает кое-что на черный день. Впрочем, Джо Рошбрук и на самом деле был при случае не дурак выпить, хотя и жаловался на боль от раны в голове, но гораздо чаще он просто притворялся пьяным и делал это всякий раз, когда ночь бывала светлая при благоприятном для ночной охоты ветре. В первой главе мы как раз такой случай и описали.
Мальчик Джо — наш будущий герой. Читатель, вероятно, уже и сам об этом догадался. Джо родился у Рошбруков в первый же год их брака, и больше у них детей не было. Это был тихий, умный, не по летам рассудительный мальчик, до крайности набравшийся от отца любви к ночным прогулкам. Изумительна была в таком маленьком человеке эта смесь чрезвычайного благоразумия и осторожности с неутолимой жаждой приключений. Правда-отец рано приучил его расставлять силки и прятать дичь, тогда как другие дети в этом возрасте могут разве только еще бегать в чужой лес за ежевикой. Семи лет Джо уже умел не хуже отца расставить силок и был посвящен во все тайны запретного искусства ловить чужую дичь. От постоянного недосыпания по ночам мальчик был худ и мал ростом, но это только способствовало отклонению от него всяких подозрений. Днем Джо аккуратно ходил в школу мистера Фернеса и, проводя без сна большую часть ночей, оказывался все-таки одним из самых лучших учеников. Никому в голову не могло бы прийти, что этот белокуренький мальчуганчик с такими ясными тихими глазами, такой прилежный к ученью, почти ежедневно проводит половину ночи в опасных экскурсиях, за которые закон не гладит по головке. При этом Джо давным-давно зарубил себе на носу, что молчание — золото, и на него можно было положиться, что он никогда не выдаст, никогда не скажет лишнего слова. На это он был способен не больше, чем пес Немой, который совсем не мог ничего говорить.
Воспитанием можно привить человеку с детства какие угодно взгляды. Джо совершенно проникся взглядом своих родителей на браконьерство, как на совершенно обыкновенное дело, в котором нет ровно ничего дурного, каждое воскресенье он и его родители ходили аккуратно в церковь с безусловно спокойною совестью. Таким образом сам Джо, в сущности, ничуть не был виноват в том, что его нравственные устои в известном отношении были несколько расшатаны.
После этого необходимого объяснения продолжаем нашу повесть.
Ни одна шайка северо-американских индейцев не сумела бы придумать лучшего способа охоты, нежели тот, который избрало себе наше трио. Впереди шел Рошбрук, за ним наш маленький герой, за мальчуганом Немой. Никто не разговаривал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11