Лед во фьорде ломался с треском, как сухое дерево. Огромные ледяные глыбы внезапно срывались с места и ползли по откосам до самого моря. Но в глубине долины зима еще отстаивала свои права. Твердый, как камень, снег цеплялся за почву. Однако вся природа уже пришла в движение, и было ясно, что на этот раз весна не отступит.В Восточном поселке с первыми признаками весны из световых отверстий в домах вытащили лукошки, набитые соломой и глиной, сняли со стен звериные шкуры. Жилища, долгие месяцы лишенные света, жадно дышали, выпуская наружу запахи скученных человеческих тел и животных и едкий дым, густой пеленой повисший между глиняным полом и торфяной крышей.Лейф и его сверстники, несмотря на увещевания старших, голышом ныряли в ледяные воды фьорда. Следуя древнему, завезенному из Норвегии, обычаю, они приветствовали весну и ее таинственные силы омовением своих тел. Это был своеобразный дар солнцу, знак благодарности первоисточнику жизни.Деятельность колонии оживилась. Рыболовные суда подняли полосатые желто-синие паруса и начали бороздить гладь фьорда. Вдали, увлекаемые невидимым течением, медленно скользили айсберги. Груды льда, оторвавшиеся от берегов и подгоняемые весенним ветром, плыли на юг, постепенно тая. Ледоход делал опасной ловлю рыбы и охоту на тюленей. Но поселку не грозил голод. Скоро во фьорд должна была войти долгожданная рыба, и прежде всего — обещанный Эйриком драгоценный лосось.В этих фьордах, где лососям никогда не приходилось остерегаться человека, они ловились тысячами. День за днем жирные и сильные рыбины поднимались к истокам рек, верные инстинкту, который заставляет рыбу нереститься в тех местах, где она появилась на свет.Лосося ждали с нетерпением, видя в нем обеспеченное будущее. Ход лосося привлекал сотни тюленей, моржей и прожорливые стаи больших синих дельфинов. Жадные до рыбы белые медведи располагались у речных мелей. Новая жизнь начиналась при наилучших предзнаменованиях.Как только сошли снега, Лейф и Скьольд привели в порядок большой дом, который Вальтьоф и Бьорн построили в полумиле от поселка, на солнечном косогоре ближней долины. Вокруг вымощенного плоскими плитами двора разместились обширная конюшня, хлев, кузница Бьорна и сам дом, состоявший из трех просторных помещений с глиняным полом. Дом, в котором, по норвежскому обычаю, было два входа — южный и западный, — окружала дорожка, усыпанная галькой. Бьорн выковал из железных брусков две медвежьи головы, которые он прибил над притолокой.Очаг находился посредине самой большой комнаты. Это был круг, выдолбленный в полу на глубину в полфута и обложенный плоскими черными камнями, которые, быстро накаляясь, вбирали в себя весь жар от огня. Широкие скамьи вдоль стен, покрытые медвежьими шкурами, служили ложем. В углу, в глиняной чаше, под теплой золой сохраняли тлеющие угли, с помощью которых наутро разводили огонь.Лейф и Скьольд разместили здесь лари с одеждой, котлы, горшки и все домашние пожитки, взятые Вальтьофом с собой из Исландии. Бьярни, у которого ничего не было за душой, сложил под крышей брата свои воинские доспехи: кожаный щит и оружие, выкованное в стране франков. Потом с большой торжественностью Вальтьоф и Бьорн вбили перед очагом привезенные из Исландии столбы, которые стояли там у почетного сиденья. Бьорн при переезде потерял резные столбы, украшавшие прежний очаг, но, так как отныне он вошел в семью Вальтьофа, родовые знаки Окадаля стали и его родовыми знаками. Вальтьоф и Бьорн подвесили только к одному из столбов, как выражение дружбы, голову и лапу медведя, вырезанные из клыка моржа: на норвежском языке слово «бьорн» означает «медведь».Кони вскоре привыкли к склонам нового пастбища, а козы и овцы были выпущены на луг, где росли карликовый можжевельник, ароматный вереск и дикий ягель. Через месяц после переезда на новое место сыновья Вальтьофа пошли из дома в дом, приглашая глав семейств принять участие в жертвенных возлияниях по случаю новоселья. При этом они произносили предписанные обычаем слова:— Вальтьоф и Бьорн Кальфсон просят вас вымыть ваш пиршественный рог и прибыть к порогу их жилища.Гостей пришло много, все ели скир (Скир — исландское молочное кушанье.) и пили крепкую брагу и мюсу — хмельной напиток, приготовленный из кислого молока.Эйрик Рыжий с пониманием дела похвалил работу новых хозяев, а Бьярни Турлусон спел песню, сложенную им в честь первой фермы в Гренландии. Когда рога были осушены до дна, главы семейств поклялись Тором и Фрейей, что каждый из них к будущей зиме выстроит себе дом. Пример Вальтьофа и Бьорна принес желаемые плоды.Таяли последние залежи снега, и большие стаи гаг и диких уток возвращались на прибрежные скалы.Каждое утро Лейф бежал на засеянное прошлой осенью поле и с тревогой вглядывался в обнажившуюся землю.— Отец, всходов ячменя все не видать!— Дай им время проложить себе дорогу к свету, сынок. Но я понимаю, что тебе невтерпеж.— А разве уже не пора?— Земля не обманет, Лейф. Если ячмень и овес не всходят, она неповинна. Пойдем-ка работать!Спокойствие Вальтьофа не развеивало опасений Лейфа.Однако принести добрую весть удалось не ему, а Скьольду. Вальтьоф, Лейф и Бьорн сидели за столом, подкрепляясь овсянкой и обжаренными катышками из рыбы, как вдруг мальчик вихрем ворвался в горницу. Он раскраснелся, и на лице его отражалось волнение.— Ячмень взошел! — закричал он. — Взошел, взошел, взошел!Лейф и двое взрослых, забыв о еде, бросились глядеть на чудо прорастания семян. Земляной покров под напором тысяч молодых, острых, как шило, ростков покрылся трещинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48