— Ах, мсье, — промолвила графиня, тяжело вздохнув, — я полагаюсь на Бога и могу лишь молиться и надеяться…
— Разумеется, мадам! — вмешался сэр Эндрю Ффаулкс. — Однако вам следует полагаться не только на Бога, но хоть немного и на ваших английских друзей, которые поклялись доставить графа через пролив целым и невредимым, как сегодня доставили вас.
— Конечно, мсье, — согласилась графиня. — Я полностью доверяю вам и вашим друзьям. Уверяю, что слава о вас распространилась по всей Франции. То, как некоторые из моих друзей вырвались из когтей этого ужасного революционного трибунала, не назовешь иначе как чудом — и это чудо совершено вами и вашими товарищами.
— Мы были всего лишь исполнителями, мадам графиня…
— Но мой муж, мсье, — продолжала графиня, и в голосе ее послышались невыплаканные слезы. — Он в страшной опасности! Я бы никогда не покинула его, если бы не дети — мне пришлось разрываться между долгом по отношению к нему и к ним… Они отказывались ехать без меня, а вы и ваши друзья торжественно обещали мне, что мой муж будет спасен… Но теперь я здесь, среди вас, в прекрасной свободной Англии, а за моим супругом охотятся, словно за диким зверем! Мне не следовало оставлять его!..
Бедная женщина казалась полностью сломленной — горе и смертельная усталость одержали верх над ее аристократическими манерами и осанкой. Она тихо заплакала, а Сюзанна, подбежав к матери, пыталась стереть ее слезы поцелуями.
Лорд Энтони и сэр Эндрю хранили молчание, во-первых, из искреннего и глубокого сочувствия графине, а во-вторых, потому что тогда, как и во все времена, англичане стыдились открыто выражать свои эмоции. Спрятать их старались и двое молодых людей, чьи лица в результате приобрели необычайно глупое выражение.
— Что касается меня, мсье, — внезапно заговорила Сюзанна, глядя на сэра Эндрю, — то я абсолютно доверяю вам, и не сомневаюсь, что вы благополучно доставите в Англию моего отца, как сегодня доставили нас.
В ее голосе звучали такая твердая вера и надежда, что глаза графини высохли, как по волшебству, а на губах всех присутствующих появилась улыбка.
— Вы заставляете меня краснеть, мадемуазель, — ответил сэр Эндрю. — Хотя моя жизнь к вашим услугам, я был всего лишь орудием в руках нашего великого предводителя, который организовал и осуществил ваш побег.
Он говорил с такой горячностью, что Сюзанна посмотрела на него с нескрываемым изумлением.
— Вашего предводителя, мсье? — с интересом осведомилась графиня. — Ну конечно, у вас должен быть предводитель — я как-то не думала об этом ранее! Но скажите, где он? Я и мои дети должны немедленно отправиться к нему, припасть к его ногам и поблагодарить за все, что он для нас сделал!
— Увы, мадам! — промолвил лорд Энтони. — Это невозможно.
— Невозможно? Почему?
— Потому что Алый Пимпернель действует во мраке, и его личность известна только ближайшим соратникам, давшим торжественную клятву хранить эту тайну.
— Алый Пимпернель? — весело переспросила Сюзанна. — Какое смешное имя! Что такое Алый Пимпернель, мсье?
Она с любопытством посмотрела на сэра Эндрю. Лицо молодого человека преобразилось, в глазах сияли горячая любовь к своему предводителю и безграничное восхищение им.
— Алый Пимпернель, мадемуазель, — ответил он наконец, — это название скромного английского полевого цветка, но это также имя, под которым скрывается лучший и храбрейший человек во всем мире, чтобы преуспеть в достижении благороднейшей цели, которой он посвятил свою жизнь.
— Ах да! — прервал юный виконт. — Я слышал об этом Алом Пимпернеле. Вы говорите, полевой цветок? И красного цвета? Ну, так вот — в Париже ходят слухи, что каждый раз, когда роялистам удается бежать в Англию, этот дьявол Фукье-Тенвиль, общественный обвинитель, получает записку, где изображен маленький красный цветок… Значит, эти записки от вашего предводителя?
— Да, — подтвердил лорд Энтони.
— И Фукье-Тенвиль получит одну из них сегодня?
— Несомненно.
— О! Интересно, что он скажет? — весело воскликнула Сюзанна. — Я слышала, что изображение этого цветка — единственное, чего он боится.
— Отлично, — заметил сэр Эндрю, — ибо ему еще не раз представится возможность изучать форму этого маленького алого цветочка.
— Ах, мсье! — вздохнула графиня. — Все это похоже на роман, и я едва могу в это поверить.
— Так постарайтесь, мадам!
— Но скажите, почему ваш предводитель… почему все вы тратите деньги и рискуете жизнями — ибо ваши жизни, мсье, подвергаются опасности, едва вы ступаете на землю Франции, — ради незнакомых вам людей?
— Из спортивного интереса, мадам! — громко и весело откликнулся лорд Энтони. — Вы же знаете, что мы — нация спортсменов, а теперь вошло в моду вырывать зайца из зубов гончей.
— Нет-нет, дело не только в спорте, мсье. Уверена, что вашей деятельностью движут и более благородные мотивы.
— Хотел бы я, мадам, чтобы вы указали их мне! Что касается меня, то это самый увлекательный спорт, каким мне когда-нибудь приходилось заниматься. Смертельный риск, спасение находящихся на волосок от гибели — что может быть интересней!
Но графиня недоверчиво покачала головой. Ей казалось абсурдным, чтобы эти люди и их таинственный предводитель — очевидно, все молодые, богатые и знатные — шли на ужасный риск исключительно из спортивного интереса. Ведь во Франции их национальность не явилась бы для них спасением. Каждого, укрывавшего подозреваемых роялистов или помогавшего им ожидали безжалостный приговор и быстрая казнь, невзирая на подданство. А эта группа молодых англичан бросала вызов кровожадному и неумолимому революционному трибуналу прямо в самом Париже и похищала приговоренных к смерти почти что у самого помоста гильотины!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12