Вильтар вошел на цыпочках и бросил быстрый взгляд на распростертую перед ним маркизу.
— Поздравляю тебя, Гастон, она действительно — красавица. Но я боюсь, что шум наверху разбудит ее, надеюсь, впрочем, что мы скоро справимся с ними, — сказал он задумчиво, — а затем — свидание с генералом и лагерь, не так ли, Гастон?
Гастон ничего не ответил и продолжал смотреть на Беатрису. Вильтар, потирая от удовольствия руки, весело направился к дверям каюты.
— Ланжье решил принять самые решительные меры, — сказал он, — кажется, он собирается стрелять в форт.
— Но ведь это против договора, Вильтар?
— Да, конечно, но ведь согласись сам, милый Гастон, что вообще многое было сделано против договора. Эти господа стреляют в суда дружеской нации и воображают, что мы будем снимать перед ними шляпы. Хорошо, мы это сделаем, но в другой руке зато будем держать зажженный факел. Генерал ведь тоже не особенный любитель разных договоров, а мне он безусловно доверяет. Я думаю, что поступаю правильно, Гастон.
— Удивительно, право, удивительно, Вильтар, надо будет записать это на память; Вильтар поступает правильно. Вопрос только в том, как это понравится генералу.
— Дело в том, что, может быть, я и забуду спросить его мнение по этому поводу... Береги эту женщину, Гастон, она может обойтись нам очень дорого.
— В таком случае отправляйся наверх и прикажи там людям не так шуметь. Они точно с цепи сорвались. Слышишь, наверху как будто раскаты грома?
— Да, наверное, скоро будет буря и гроза, мой милый.
И с этими словами очень довольный собой Вильтар направился на палубу и, отыскав там Ланжье, стал вместе с ним следить за приготовлениями к предстоящему маневру.
— Ну, как дела, капитан? — спросил Вильтар Ланжье.
— Дела наши плохи, — ответил тот, — как вы видите, ни малейшего ветерка.
— Да, это верно, но скажите, что они делают там, на фортах? Почему никого не видно у них?
— Они, вероятно, заняты теперь своими молитвами, молятся о том, что они затевают что-то недоброе.
— Они затевают это недоброе уже целых шесть месяцев. Следовало бы захватить их врасплох и расправиться с ними по-своему. Но что вы намерены делать, Ланжье?
— Я снова салютую им. Если они так невежливы, что не отвечают на салют, это уже их вина. Не могу сказать, чтобы мне нравились пушки. Я надеюсь, что они не заряжены.
— Они так же пусты, как головы их обладателей. Да, это страшно неприятно, что нет ветра, мне бы хотелось посмотреть ваше искусство, Ланжье.
— Искусство бежать от них?
— Вот именно. Тот мудр, кто знает, когда следует бежать. Ведь могут потопить наше судно первым же выстрелом. Я со своей стороны предпочел бы теперь выйти в открытое море.
— Ну, теперь я считаю вас трусом, — сказал Ланжье, возвращая назад слова, сказанные ему в лодке Вильтаром.
Собеседник его, однако, нисколько не обиделся на это, он уже давно убедился в том, что не все ли равно, как вас называют люди, если жизнь ваша в опасности.
— Я согласен с вами, совершенно согласен, — отвечал он, — я был трусом, но зато я спас бы Бонапарту судно. Однако, это я называю королевским салютом! — воскликнул он, вдруг прерывая свою речь.
Молодой капитан, не спускавший глаз с форта, на котором виднелись грозные пушки, видел, как из жерла одной из них показался дымок, и сейчас же вслед за тем раздался оглушительный выстрел. Комендант форта требовал, чтобы французское судно сдалось ему. Ланжье с удовольствием прислушивался к этому выстрелу. Он отдал приказание стоявшему рядом с ним лейтенанту, тот пошел и передал матросам, чтобы они готовились к битве и не отходили от своих орудий.
Вильтар, видимо, обеспокоенный, отошел немного от борта и тревожно осмотрелся кругом. Он видел, что как раз против «Лафайета» виднелось ровно тридцать пушек, направленных на него. Положение было критическое, — в этом не могло быть сомнения.
— Что вы намерены делать, Ланжье? — спросил он офицера, подходя к нему. — Мне кажется, что нам предстоит порядочная передряга...
— Да, мы повеселимся, — ответил Ланжье радостно, — но прежде всего надо соблюдать все правила вежливости: на их выстрел мы должны ответить выстрелом. Вот так, — сказал он, когда одна из пушек на судне ответила действительно громовым раскатом на сделанный выстрел.
Вильтар, не привыкший к подобному шуму, поморщился и отошел немного подальше от пушки, причем даже заткнул себе уши. Но вдруг, к удивлению Ланжье и Вильтара, вместо повторного салюта, который они ожидали от форта, раздался снова выстрел и огромное ядро упало почти около самого носа судна. Очевидно, венецианцы не шутили, и выстрелы были направлены прямо в бриг.
— Что вы думаете об этом? — спросил Вильтар слегка дрожащим голосом.
— Ну, что же, ответим им тем же. Ребята, не плошайте, все по местам, я со своей стороны готов на все.
Все матросы принялись с новым рвением за дело. Одни из них откатывали пушки на место и тщательно чистили их дула, другие тащили, куда следует, порох и ядра, лейтенант Жакмар держал в руках зажженный факел и направил пушку прямо на форт.
— Стрелять? — спросил он Ланжье.
— Да, и цельтесь хорошенько, — ответил тот спокойно.
Жакмар нагнулся, еще секунда, и раздался оглушительный выстрел, пушка откатилась почти на середину палубы, черное облако дыма на одно мгновение скрыло Венецию от их глаз. Когда этот дым рассеялся, стоявшие на палубе «Лафайета» увидели, что в форте сделана огромная брешь, из которой еще сыпались куски камней в воду. Подобный успех привел в восторг Ланжье, и он громко воскликнул:
— Прекрасный выстрел, Жакмар, я думаю, его следует повторить.
Жакмар только что собирался ответить, что и он считает необходимым продолжать пальбу, как вдруг с форта открыли убийственный огонь по бригу, вся палуба его была покрыта свинцом, летевшим на него градом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89