Ювелир недовольно покосился в сторону Казарина.– …Да-с, дорогие товарищи, двадцать лет. Но такого мои глаза еще не видели…Старик расправил галстук на груди и, выждав театральную паузу, продолжил:– Я сразу все понял: дело не чисто. Сразу!– Что вы говорите! – восхищенно откликнулся собеседник.– Но не это главное, – заметил Коган. – Главное, что я его раскусил.– Кого?– Да его же – врага! Это, понимаете ли вы меня, не каждый на моем месте смог бы. А я смог! Вот представьте: он входит, этот самый враг, и проходит прямо сюда, где вы сейчас стоите. Кремовое пальто, шляпа – в общем, что ваш король. Посмотришь – солидный клиент. Но Когана не проведешь!Лешка с усмешкой слушал похвальбу Зиновия Ефимовича и терпеливо ждал своей очереди.– Ну а дальше? – нетерпеливо спросил посетитель в роговых очках.– «Дальше!» – передразнил Коган. – Дальше я для вида торгуюсь – заманиваю, значит. Говорю, мол, таких денег сейчас не имею – приходите завтра, а сам пулей бросаюсь к телефону и набираю… сами знаете куда…– И что, не побоялись?– Ни ка-пель-ки! Тут же, прямо сразу и набрал номер, понимаете ли вы меня, и доложил!При этих словах Лешка перестал улыбаться. Его ладони разжались сами собой, и гирьки со звоном посыпались на весы. Коган хотел было продолжить рассказ, но грохот и звон отвлекли его. Весы валялись на полу, а Лешка ползал под прилавком, собирая гирьки с мраморного пола.– Такие вот дела! – Ювелир развел руками, тем самым выражая свою досаду, что не может продолжить рассказ, и нехотя направился в сторону прилавка. – Молодой человек, вы же бегемот, понимаете ли вы меня. Вы же… вы же слон в антикварной лавке. Не понимаю, как это Герман доверяет вам такие ценности?Лешка поднялся, положил собранные гирьки на прилавок и передал Когану принесенный сверток.Старик развернул бумагу, в которую была завернута старинная гравюра и направился в подсобку.Пока ювелир скрывался за дверью, в голове Казарина как эхо отдавались слова Когана: «Прямо сразу и набрал номер… прямо сразу., прямо сразу…» И чем дольше думал Лешка, тем отчетливее вспоминал ту самую сцену, когда увидел Барона-Ищенко у Когана в первый раз. Перед его глазами проплыл бархатный мешочек с бриллиантами и разговор Зиновия Ефимовича с кем-то по телефону. Особенно Лешке почему-то припомнились последние слова ювелира:– …говорю: я собственными глазами их видел… мое дело предупредить.Что-то было не так в этих словах. А вот что? Лешка никак не мог сообразить.Его размышления оборвал вновь появившийся Коган. Он протянул Лешке гравюру и, как обычно, без всяких эмоций произнес.– Передай Герману Степановичу, что это XVII век, Франция. Возможно – Людовик Эй, молодой человек!Лешка пришел в себя.– Да-да… Франция…Он схватил гравюру и торопливо пошел к выходу. Глава 16 Вечером того же дня Лешка, Танька, Вера, Вася Сталин и еще трое ребят сидели в зале «Ударника» и в ожидании сеанса ели мороженое.– Говорят, что Орлова ушла от Александрова к Пырьеву. Я лично в это не верю. А ты? – Танька дернула Лешку за рукав.Лешку новости светской хроники не интересовали. Таньке же нужен был собеседник, и она обернулась к сидевшей в следующем ряду Вере Чугуновой.– Вер, ну скажи ему, что тебе об этом сказала материна портниха. Хотя, по-моему, это чушь собачья.Вера подняла свои грустные глаза на Лешку, но тут же их опустила и покраснела. Ее выручил погасший в зале свет. В темноте послышался волнующий треск проектора, и на экране замелькали кадры киножурнала.– Не звонил он в тот день, – ни с того ни с сего пробормотал Лешка.– Кто, Александров? – не поняла Танька. Лешка недоуменно уставился на подругу.– Какой Александров?!С задних рядов послышалось недовольное шушуканье зрителей:– Тише!…– Не мешайте смотреть!…Танька нагнулась к самому Лешкиному уху и зашептала:– «Какой-какой», режиссер – муж Орловой. А ты про кого говоришь?– Про Когана – ювелира.– А он тут при чем?Васька Сталин боднул Казарина в бок.– Да угомонитесь же вы. Про отца ведь говорят…Действительно, на экране шел сюжет о приеме в Кремле английской коммунистической делегации. Но Лешку это нисколько не интересовало.– Понимаешь, – Казарин опять наклонился к Тань-киному уху, – Коган всем плетет о том, что сразу позвонил в милицию, как только Барон ушел.– Ну и что?– А то! Врет он. В тот день Коган звонил не в милицию, а кому-то другому.– Кому ж он звонил? – Танька начала раздражаться.– Не знаю. Но только не в милицию.С заднего ряда зашикали еще сильнее, потому что заиграла музыка и на экране появился титр «Волга-Волга».– Да ну тебя, – зашипела Танька. – Давай кино смотреть. Вер, гляди, какое платье у Орловой!Верке было совершенно наплевать на Орлову, тем более на ее платье. В темноте она не сводила глаз с профиля Казарина и только тяжело вздыхала, когда он наклонялся к Танькиному уху…Правда, Лешка ничего этого не замечал. Он думал о Когане и его откровенном вранье. Подозревать старика у Лешки не было достаточных оснований. Но все в этой истории как-то не складывалось, не состыковывалось. Он точно помнил, что Ищенко приносил камни за несколько дней до своего ареста. А Коган утверждал, что тут же позвонил в милицию. Да и Шапилин говорил, что Ищенко брали в тот же день по наводке ювелира. Получалось, что старик молчал почти неделю. Но зачем?На экране героиня Орловой неслась на велосипеде по проселочной дороге, напевая веселую песенку. Танька, как и весь кинозал, неотрывно следила за ее судьбой.– Тань, а Тань? – зашептал Лешка.– Что? – не отрываясь от экрана, ответила Танька.– А вдруг Коган знает, где Барон?– Да отстань ты. Дай кино досмотреть…Какое-то время Лешка еще пытался сидеть спокойно, но наконец не выдержал и, махнув Таньке, мол, я сейчас, вышел из зала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100