В этом отец был педант. И Лешку приучил ставить прочитанную книгу в отведенное для нее место. На стеллаже непривычно пустовала лишь верхняя полка.– А куда подевался радиоприемник? – спросил Лешка.– Пришлось сдать. Приказ Совнаркома.– Зачем?– Боятся, что мы с тобой станем жертвами вражеской пропаганды.Отец тем временем налил воду в таз и взял полотенце.– А ну, снимай сапоги – я ногу твою обследую. Лешка сел на кровать, снял яловый сапог и засучил брючину галифе. Отец ощупал колено, по которому растянулся широкий шрам, тяжело вздохнул и достал из ящика какую-то мазь. Лешка сбросил показную суровость и тихо спросил:– Бать, не томи. Давай приговор.Но Казарин-старший молча смазал поврежденное место, крепко перетянул бинтом и поднялся.– Ну?– Что «ну»? Через неделю будешь бегать, как братья Старостины. Это я вам, сударь, гарантирую.Лешка испустил вздох облегчения.– А авиация?– Найдется кому летать.Отец вытер руки и вдруг спросил:– Как там Василий? Небось не роняет самолеты, как некоторые?Вот чего не хотелось Лешке, так это ворошить ту глупую историю. Дурацкий спор с Васькой, похоже, навсегда зачеркнул его летное будущее. Безрассудный риск привел к аварии, и если бы не парашют…Лешка надел сапог и хмуро ответил:– Василий Сталин – как положено: отличник боевой и политической. Вот увидишь, скоро будет полком командовать.Лешка подошел к стеллажу и небрежно взял том с надписью «Археология СССР».– Оставил все-таки? – В вопросе чувствовался невольный укор.Отец молча кивнул.– Зря! Говорил тебе – выброси. С этим покончено раз и навсегда. И бесповоротно!– Ну и хорошо. Сам теперь и выбрасывай. Алексей машинально стал перелистывать книгу и вдруг наткнулся на фотографию. На него, улыбаясь, смот рела Таня Шапилина. В руках – коньки, в глазах – безмятежное счастье. На обороте надпись, сделанная Таньки-ной рукой: «Александровский сад. Зима 1938». Лешка помолчал немного и поднял глаза на отца. Но тот словно ничего не заметил.– Пап, я сделал свой выбор и ни о чем не жалею. Глава 2 Утром следующего дня Лешка Казарин помогал отцу в правительственном гараже. Он и в детстве не один раз бывал в этих боксах. В такие дни, копаясь в моторах, помогая чистить детали или накачивать шины, Лешка чувствовал себя почти взрослым. Иногда ему попадало за нерасторопность от отцовских сослуживцев, но он не хныкал и жаловаться отцу не ходил. Знал, что в гараже его любили, а если гоняли, то это так, для порядка. Как же иначе? Доверяй, но проверяй. Лешке доверяли, в противном случае не узнал бы он, что в одном из боксов гаража особого назначения расстреляли в 18-м году Каплан – эту гадину, покушавшуюся на Ленина. Слышал Казарин и смачный рассказ старого водителя о том, как упал в обморок поэт Демьян Бедный, напросившийся посмотреть казнь. Все это происходило когда-то здесь, в небольшом дворе бывших царских конюшен, пристроенных к подножью Теремного дворца.Неожиданно кто-то из водителей произнес:– Ничего себе! Шапилин!Казарин-старший отложил инструмент и посмотрел в сторону арки, выходящей на Коммунистическую. К ним приближались несколько человек в военной форме. Впереди шел Петр Саввич.Все бросили работу, и только Алешка продолжал натирать и без того блестящий бампер «паккарда». Грозный и всемогущий Шапилин направился прямо к нему и остановился напротив, ожидая, что он, как и все в гараже, вытянется по стойке «смирно!». Однако Лешка, быстро отдав честь, продолжал работать как заведенный. Такого нарушения субординации в гараже давно не помнили. Наступила зловещая тишина. Ее нарушил вопрос Шапилина:– Что, офицер, повышаешь квалификацию? Сопровождающие подобострастно засмеялись, желая подчеркнуть остроумие своего начальника. А Шапилин продолжал измываться:– Ну что ж, объявляю благодарность.Алексей медленно отложил тряпку, вытер руки и тихо, с вызовом произнес:– Служу Советскому Союзу.Его взгляд был открыт и очень спокоен. И тут от шапи-линской выдержки не осталось и следа. Петр Саввич побагровел и закричал на весь гараж:– Твои ровесники кровь на фронтах проливают, а ты, значит, машинку трешь?Казарин-старший решил заступиться за сына:– Понимаете, Петр Саввич, у него ранение…– А тебя, товарищ Казарин, не спрашивают! – грозно рявкнул Шапилин, но вдруг улыбнулся и снисходительно добавил: – Мы с твоим сыном сами разберемся. Правда, Лешка?Эта улыбка и неожиданно потеплевший голос смутили Алексея. Слишком уж легко все обошлось. Шапилин его, мягко сказать, не любил, и Казарин об этом не забывал. На всякий случай он кивнул и строго по-военному ответил:– Так точно.Шапилин прищурился. Поняв, что Лешка явно предпочитает официальный язык общения, он скомандовал:– Тогда приказываю завтра явиться ко мне по вопросу дальнейшей службы!Не дожидаясь ответа, он махнул рукой своему окружению и двинулся к выходу. Но голос Лешки заставил его остановиться:– Я иду на фронт!Гараж, затаив дыхание, ждал, что будет дальше. Генерал, не оборачиваясь, произнес:– Завтра в 9.00 у меня в кабинете! Опоздаешь хоть на минуту – пойдешь под арест.Отец попытался дернуть сына за рукав, но тот отмахнулся.– Не имеете права!Петр Саввич медленно обернулся, осмотрел Казари-на с ног до головы, затем так же внимательно изучил фигуру его отца и, чеканя каждое слово, процедил:– Я все имею! – После чего стремительной походкой направился к воротам.Лешка был в ярости. Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент в гараж зашла она – Таня. Красивая, высокая, одетая, как актриса кино, – она не шла, а летела по воздуху. Так, по крайней мере, в тот момент показалось Казарину. Его сердце сначала замерло, а потом забилось с неестественной силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100