Но этого можно было и не делать. Обернувшись, Казарин увидел, что голова грабителя залита кровью, а рядом стоит Танька с увесистым булыжником в руке и размахивает им в воздухе:– Ну, кто еще хочет?! Кто еще хочет, гады?! Гады, гады, гады!– Ох, мама моя! – Лешка бросился к Татьяне, выхватил камень и прижал ее к себе. – Все, концерт окончен. Гадов больше нет.Танька никак не могла успокоиться. Она тяжело дышала ему в плечо и продолжала возбужденно вздрагивать. Продавщица тупо смотрела то на Лешку, то на преступников и только качала головой.– Эй, тетя! – крикнул Лешка. – Свисток есть? Женщина ошалело закивала головой, но не шелохнулась.– Ну так свистите!Но свистеть не пришлось – со стороны Гоголевского бульвара уже бежал патруль.Лешка продолжал гладить Таньку по волосам и вдруг повернул ее голову на уцелевшую витрину, за которой висел плакат: «Боевые подруги, на фронт!»– Во, это про тебя! – Лешка ткнул пальцем в плакат. Решив не дожидаться разбирательств, он незаметно увлек Таньку в соседний переулок, а через несколько минут они уже были на Метростроевской.– Ничего себе прогулочка получилась, – вымолвила Таня, когда они отошли на почтительное расстояние.– «Гады! Гады! Гады!» – засмеялся Лешка.– А ты-то? «Тетя! Свисток есть?» – заливалась в ответ Танька.Оба смеялись так, что еле стояли на ногах. Но в самый разгар веселья в небе завыли сирены. Казарин схватил любимую за руку, и они бросились в сторону метро. Забежав под своды станции «Парк культуры», молодые люди остановились, чтобы перевести дух. А когда отдышались, Лешка направился прямиком к эскалатору.– Э, куда! А билет? – остановила его Танька.– А разве теперь не бесплатно?– Нет, дорогой. Будьте любезны – три гривенничка… Они купили билеты и спустились вниз.Вся платформа была занята. Люди расположились прямо на полу и с испугом ждали налета. Ребята уже собирались присесть возле третьей колоны, но грозный окрик распорядителя остановил их:– Не положено. Тут только для стариков и детей. Спускайтесь в туннель.Они протиснулись к туннелю, который был заставлен деревянными щитами. Лешка спрыгнул вниз, а затем помог спуститься Тане. Щиты лежали прямо на рельсах и пружинили под ногами.– А если включат ток? – испуганно спросила Ша-пилина.– А если поезда пойдут? – зловеще пошутил Лешка. Танька толкнула его в плечо.– Ну тебя!Она уселась поудобней и закрыла глаза… Глава 9 Ha следующий день Казарин отправился в архив, где его встретил суетливого вида майор.Выслушав Алексея, архивариус безапелляционно заявил:– Ты что, лейтенант? Опомнился… Не видишь – многие документы уже эвакуированы.Лешка огорченно вздохнул:– Будем смотреть те, что остались.Опытный майор сразу понял, что перед ним упрямый клиент. Он прищурился и спросил:– Кофе будешь?Лешка удивленно кивнул, и майор, сняв с плитки закипевший чайник, налил в две кружки кипяток, предварительно насыпав в них какой-то коричневый порошок. Казарин отхлебнул варево и тут же скривился.– Что это за отрава? – Лешка сплюнул на пол. – Это же не кофе!– Ты что? С дуба рухнул? – усмехнулся майор. – Конечно не кофе. Где его возьмешь? Это желуди. Очищаешь, сушишь, снимаешь кожицу, обдаешь кипятком, опять сушишь и затем поджариваешь. Потом размолол и готово. А тебе чего приспичило в документах рыться? Нашел время…Неожиданный переход от желудей к документам сбил Лешку с толку.– Да так, вещь одну ищу, – промямлил он. Майор метнул острый взгляд на Казарина:– Это не с ЭТИМ ли делом связано?– С каким? – прикинулся простачком Лешка. Архивариус кисло усмехнулся:– Да ладно! Об этом весь Кремль шушукается. Лешка понял, что хитрить бессмысленно.– Ну хорошо… Меня интересует, когда и в каком году в кабинете заместителя начальника особого сектора ЦК могли оказаться вещи, принадлежавшие Якову Михайловичу Свердлову?Майор нахмурил брови, и глаза его заволокло туманом. Лешка, в общем-то, и не ожидал сразу услышать ответ на свой вопрос. Но через минуту на лице архивариуса опять появилось осмысленное выражение.– Дело № 345/18-4. Отчет о вскрытии сейфа бывшего председателя ВЦИК Свердлова Якова Михайловича… Сейф вскрыт в июле 1935 года… – Майор не просто говорил – он как будто читал по невидимой бумажке. – Комиссией обнаружено 108 525 золотых монет царской чеканки, заграничные паспорта на всю семью Якова Михайловича и даже на княгиню Барятинскую, кредитные царские билеты на сумму 750 000 рублей и 705 золотых изделий с бриллиантами.– Вот это да! – восхищенно воскликнул Лешка, когда майор закончил.– Да, деньги немалые, – подтвердил архивариус. Лешка замахал руками.– Я не про деньги. Я про вашу память. Майор был польщен.– А хочешь дело посмотреть?Лешка не успел ответить, как архивариус нырнул под стеллажи и через несколько минут появился с пожелтевшей картонной папкой. Внутри лежал небольшой по объему акт вскрытия сейфа. Казарин пробежал его сверху вниз, и вдруг его глаз споткнулся на последней строчке.– Подписано… подписано… «Шумаков, Панин… Ша-пилин».Эти подписи, как гром среди ясного неба, поразили Казарина. Все смешалось в его голове. Три знакомые до боли фамилии, пропавший документ и пресс-папье, исчезнувшее из кабинета убитого, – начинали сплетаться в один зловещий узел. Правда, на вопрос, причем здесь пресс-папье, Лешка пока ответить не мог. Очевидным было лишь одно: оно никак не сочеталось с деньгами, золотом и драгоценностями, найденными в сейфе Якова Михайловича.Но самый главный вопрос, который волновал Казарина в этот момент, заключался в друтом. Каким образом под документом оказалась подпись Петра Саввича Шапилина? И почему он ни словом не обмолвился о том, что принимал непосредственное участие во вскрытии сейфа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100