– Дайте мне вот эту, – попросил он продавца, а затем добавил: – И конверт.Расплатившись, Осепчук отодвинулся от окошка и тут же, на прилавке, что-то написал на конверте. Затем, вложив в него открытку с портретом Ладыниной, он огляделся в поисках почтового ящика. Обнаружив его на ближайшей стене, Осепчук подошел и, бросив письмо, засеменил по бульварам, насвистывая что-то себе под нос.Едва он завернул за угол, его взгляду открылась ужасающая картина: торгующие с рук граждане заполнили не только Центральный рынок, они трясли своим барахлом даже на мостовой, не давая проехать машинам в самом центре Москвы – на Цветном бульваре. Осепчук протиснулся сквозь ватники, платки, косынки, танкистские шлемы, бескозырки и стал бродить от ряда к ряду. Хриплое пение, матерщина, запах махорки и водки, мешки, чемоданы, авоськи, кульки и свертки, грязь под ногами, валяющиеся на земле пьяные – все это напоминало огромный копошащийся муравейник. Неожиданно Осепчук заметил одноногого моряка, торгующего папиросами «Беломорканал» и одеколоном «Шипр». Инвалид хитро поглядывал на подошедшего гражданина и чему-то ухмылялся. Осепчук ухмыльнулся в ответ и хотел было уйти, но торговец поманил его пальцем, и глаза его при этом странно забегали.– Что ищешь, браток? – спросил инвалид.– Чего ищу? – переспросил Осепчук. – Да так, пустяк один.Морячок понимающе кивнул.– Волыну? Могу устроить.Осепчук вопросительно посмотрел на инвалида, но тот незаметно махнул культей в сторону заколоченного ларька.– Туды топай.За ларьком, возле небольшого костерка, на куче тряпья сидели трое мужиков бандитского вида. Они разом подняли глаза на Осепчука. А когда тот присел возле костра и протянул руки к огню, один из них хмуро процедил:– Чего шукаешь? Осепчук промолчал.– Маслят брать будешь?Покупатель понял, что попал как раз по адресу, и молча кивнул.– Покажь хрусты, – приказал хрипатый малый, блеснув при этом металлической фиксой.Осепчук извлек из-за пазухи деньги и тут же засунул их обратно. В ответ, как по волшебству, на ящике из-под картошки появился белый сверток.– Шпалер – пятьсот, маслята – полтос, – прохрипел фиксатый.Осепчук развернул тряпицу и провел рукой по дулу новенького «-ТТ-»…Часом позже на Гоголевском бульваре, недалеко от дома Василия Сталина, появились два летчика. Один имел погоны майора, другой – капитана. У обоих на кителях нарядно сверкали многочисленные ордена. Они несли легкие фанерные чемоданчики. Оба военных вошли во двор на противоположной от сталинского дома стороне и осмотрелись в поисках нужного подъезда. Поднявшись по лестнице, они остановились возле одной из квартир. Майор нажал на звонок. За дверью послышались шаги, и чей-то голос спросил:– Вам кого?– Скажите, а Крючков уехал в эвакуацию? За дверью воцарилось молчание.– Скажите, а Крючков уехал в эвакуацию?! – более настойчиво повторили свой вопрос визитеры.– Нет, – послышалось из-за двери. – Но он переехал в Сокольники.Ответ успокоил летчиков.– А где я могу узнать его новый адрес? – прозвучал новый вопрос.Дверь открылась только на величину цепочки.– Закурить не найдется?Один из летчиков вынул и раскрыл портсигар. В нем лежали обычные папиросы, но к внутренней стенке крышки была приклеена фотография актрисы Ладыниной, точь-в-точь такая же, как и та, что покупал Осепчук.Рука забрала портсигар, и только после этого дверь распахнулась полностью.– Заходите, – донеслось из коридора. Офицеры огляделись и вошли в квартиру…Алексей Казарин пересек бывшую Императорскую площадь в Кремле и зашел в так называемый Ворошиловский подъезд. Поднявшись на третий этаж, он подошел к шапи-линской квартире и по довоенной привычке ткнул три раза в звонок. Дверь распахнулась, на пороге стояла Вера Чугунова с глазами, красными от слез. Несколько недель назад заместитель наркома по вооружению Сергей Васильевич Чутунов и его жена попали под бомбежку. Так Вера в одночасье стала сиротой. По старой большевистской традиции заботу о дочери боевого друга взял на себя Петр Саввич, и Вера перебралась в дом Шапилиных.Увидев Казарина, она заставила себя улыбнуться.– Привет, Алеша.– Привет. – Он вошел в прихожую и снял фуражку. – Я могу тебе чем-нибудь помочь?Вера что-то хотела сказать, но передумала и лишь кивнула в сторону кабинета.– Петр Саввич тебя ждет.Алексей попытался взять ее за руку, но Вера отвернулась, и слезы вновь потекли по ее лицу.Когда Казарин зашел в кабинет, Шапилин говорил по телефону:– Это точно?! Ошибки быть не может? Ладно, действуй по обстановке. Ежели что, сразу докладывай мне лично. Разрешаю-разрешаю. Все! Отбой.Шапилин положил трубку, расстегнул ворот френча и выдохнул, как будто с его плеч упала тонна груза.– Ну, Вася… – пробормотал генерал. – Ну… Последние слова заставили Лешку побледнеть.– Что, с Васей что-нибудь?– «Что-нибудь»! – Голос Шапилина дрожал от возмущения. – Представляешь, звонок с аэродрома: так, мол, и так, «при посадке разбился самолет полковника Сталина Василия Иосифовича». Как тебе?Лешка, не мигая, смотрел на тестя.– Цел? – едва прошептал он.– Какое там! Подломилось шасси, самолет кувыркался, будто в цирке… Еле тело вытащили…Алексей так и осел на стул.– Отцу уже доложили? – глядя в одну точку, тихо спросил он.– Какому отцу?! – не понял Петр Саввич. – Тьфу ты, черт! Типун тебе на язык! Да ты не понял. Вася жив. На его самолете почему-то комполка Клещев летел. А Василий Иосифович – в стельку! В дрова! С ночи лыка не вяжет!Шапилин подошел к окну.– Ладно. Жив, и слава богу… Что там у тебя по тому майору с мнимой Знаменки?Алексей вытер ладонью вспотевший лоб и раскрыл папку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100