– Опять двадцать пять. Ну что ты, ей-богу, заладил одно и то же. Навоюешься еще.– Петр Саввич, очень прошу вас, – взмолился Казарин. – Ну не годится мне, здоровому лбу, таскаться целыми днями за… – Лешка хотел сказать крепкое словцо, но сдержался. – Светланой Иосифовной. Ну честное комсомольское слово, невмоготу. Да и характерами мы уже сразу померились.– Ну и кто – кого? – полюбопытствовал Шапилин. – Ты варенье-то подкладывай.Казарин кинул взгляд на Веру, с интересом прислушивающуюся к разговору, и, положив себе в чашку варенье, вновь бросился в атаку:– Да какая разница, кто – кого? Дело в принципе. Петр Саввич откинулся на спинку стула, незаметно подмигнул Вере, аппетитно облизал ложку и отрезал:– Так, Лешка, все! Ты устал. Допивай чай и чеши-ка домой спать. Разговор по душам окончен. Глава 8 Собаки лаяли так, что Герман Степанович Варфоломеев готов был каждую удавить собственными руками. Он вообще очень тяжело переносил все, что с ним происходило в последнее время. Казалось, немцам было абсолютно все равно, кто перед ними: пленный красноармеец с тремя классами образования или он, добровольно сдавшийся еще в октябре 41-го потомственный барон фон Шпеер. Тогда, вопреки его ожиданиям, с ним даже не стали долго разговаривать: уже через сутки за Варфоломеевым-Шпее-ром захлопнулись ворота концентрационного лагеря под Витебском, и его жизнь закончилась. Во всяком случае, так он считал. Единственным утешением было то, что перед самой сдачей в плен Варфоломеев успел спрятать алмаз. Где, знал теперь только он. Самое ужасное, что, попав в лагерь, Герман Степанович, вернее его организм, оказался совсем не готов к такому повороту событий. Сбои он начал давать почти сразу, и весной 43-го в этом изможденном человеке с трудом можно было узнать таинственным образом исчезнувшего из Кремля старого хранителя товарища Варфоломеева. Даже неожиданный вызов к начальнику лагеря Германа Степановича почти не заинтересовал. В тот вечер у него поднялась температура, и он вообще плохо соображал, что происходит. Да еще собаки лаяли так, что разламывалась голова.– Сесть! – скомандовал по-немецки конвойный, и Герман Степанович устало опустился на стул.Он не заметил, как в комнате появился человек в белом халате, который протянул ему стакан воды и маленькую капсулу.– Что это? – спросил заключенный.– Пейте, – сказал по-русски, но с чудовищным акцентом незнакомец. – Это добавит вам сил.Варфоломеев нехотя проглотил таблетку, после чего человек в халате пощупал его пульс, посмотрел зрачки и так же незаметно, как и появился, вышел из комнаты.Затем к столу подошел солдат и поставил перед Вар-фоломеевым кружку с кипятком, накрыв ее куском хлеба. Герман вопросительно посмотрел на конвойного. Тот движением руки велел ему есть. Старик схватил хлеб и вцепился в него зубами. Все его сознание было сосредоточено на еде, поэтому он даже не заметил, что из темного угла комнаты за ним наблюдала пара внимательных глаз.– Кушать надо аккуратно!Варфоломеев подавился куском и поставил кружку на стол. За его спиной послышались шаги, и перед ним появился человек в форме высшего офицерского состава гестапо.– Как вы хотите говорить, господин фон Шпеер? На каком языке? – спросил незнакомец по-немецки.Варфоломеев прокашлялся и спокойно, так же по-немецки, ответил:– Я могу разговаривать на любом языке: немецком, французском, испанском, даже на латыни. Но мой родной язык – русский.Гестаповец усмехнулся и вдруг на чистом русском произнес:– Мой тоже.Варфоломеев удивленно вскинул глаза, но промолчал. А гестаповец с улыбкой продолжил:– Вы смелый человек. Поэтому перейдем сразу к сути. Офицер сел за стол и перелистал страницы дела, лежащего перед ним:– В ваших показаниях написано, что вы 20 лет проработали в Кремле. Так?Варфоломеев кивнул.– Вы дали подробное описание территории, внутренних помещений, быта обитателей.Немец выждал паузу и вперил немигающий взгляд в Варфоломеева.– Оно нам понравилось. И в первую очередь тем, что это не похоже на то, чем нас потчует наша разведка. Но нас интересует другое.Офицер достал из внутреннего кармана кителя сложенный пополам лист бумаги и протянул Варфоломееву. На нем была изображена книга, на обложке которой красовался мальчик с гусем. Поверх рисунка шли непонятные буквы.– Что вы можете сказать об этом? Варфоломеев краем глаза взглянул на лист и тут же ответил:– Это – этрусская символика. Примерно третий век до нашей эры.Гестаповец одобрительно кивнул. Было видно, что ответ его удовлетворил.– Верно. Вы знаете, где эта книга может находиться?– Где угодно, – пожал плечами Герман Степанович. Немец вновь понимающе кивнул и достал другой рисунок. На нем была изображена обложка старинного фолианта – «История государства Российского. Том 2».– А эта книга вам знакома?Варфоломеев взял рисунок, а затем положил его на стол перед собой.– Конечно, – спокойно ответил он. – Это первое издание Карамзина. Я, кстати, видел его в реставрационных мастерских Центральной государственной библиотеки… Года три назад. Вот, собственно, и все…Наступила пауза. Немец испытующе смотрел на Варфоломеева все тем же немигающим взглядом.– Зачем вам эта книга? – не выдержал старик Гестаповец усмехнулся:– Она нам очень нужна, господин Шпеер. Поэтому вы вскоре и отправитесь в Москву.У Варфоломеев перехватило горло, и он сильно закашлялся.– Вы шутите? – отдышавшись, прохрипел он. – Я больной человек и нуждаюсь в серьезном лечении. Кстати, что это за лекарство мне дали?– Я отвечу вам, но после того, как мы закончим разговор.Варфоломеев задумался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100