Осепчук набрал в грудь воздух и медленно проговорил:– Дайте, пожалуйста, всю сдачу гривенниками, позвонить надо.Женщина вскинула на него глаза и уже собиралась что-то ответить, как вдруг трамвай резко затормозил, и все пассажиры повалились на пол. Раздались недовольные крики и проклятья в адрес вагоновожатого. Осепчук, упавший вместе со всеми, поднялся и вновь повторил свою просьбу:– Дайте, пожалуйста, всю сдачу гривенниками, позвонить надо!Взгляд кондукторши заметался с вагоновожатого на Осепчука. Народ стал напирать:– Мужик, у тебя чего, заело? Взял билет – отползай в окоп.Осепчук не двигался с места. Пот выступил на лбу несчастной кондукторши, и она ни с того ни сего закричала:– Какие гривенники?!! Нет у меня гривенников! Ничего нет, проходи!!!Это было совсем не то, что ожидали Осепчук и оперативники, внимательно прислушивавшиеся к разговору. Кто-то с подножки сострил:– Да ему не гривенники нужны. Это он так тебя охмуряет!!!В вагоне послышались смешки. Кондукторша злобно глянула на Осепчука, тот не двигался с места:– Ну что встал, как столб? Вали отсюда, а то милицию крикну!– Дайте всю сдачу гривенниками, позвонить надо! – в третий раз повторил свою просьбу Осепчук.Сзади протиснулся матрос-инвалид:– Браток, а может, ты контуженный? Осепчук даже не повернулся в его сторону.– Ты куда звонить собрался? Кащенке или 03? Так там бесплатно!Кондукторша, чтобы быстрее отделаться от Осепчука, выгребла всю мелочь из сумки:– На, подавись!Руки ее тряслись, мелочь сыпалась сквозь пальцы. Осепчук, машинально взяв деньги, быстро протиснулся к выходу и спрыгнул на ходу.Еле устояв на ногах, он обернулся и посмотрел на уезжающий трамвай. Кондукторша оживленно разговаривала с пассажирами и в его сторону даже не глядела…После окончания рабочей смены Надежда, так звали кондуктора, вышла за ворота трамвайного парка и быстрой походкой направилась по Шаболовке в сторону Калужской заставы. За ней незаметно двинулась «на-ружка». Пару раз Надежда останавливалась: то поправить прическу, глядя в витрину магазина, то завязать шнурок на грубом кирзовом ботинке. Пройдя мимо неприметной подворотни, она неожиданно замерла на месте, удивленно развернулась, присела, попыталась встать, ухватившись за водосточную трубу, и рухнула на асфальт. Державшиеся на почтительном расстоянии оперативники не сразу поняли, что с Надеждой что-то не так. Первым к ней бросился проходивший неподалеку пожилой гражданин, похожий на профессора. Он нагнулся над упавшей женщиной, а затем резко распрямился и сделал остальной «наружке» призывный жест рукой. Под левой лопаткой Надежды торчала рукоятка финского ножа.Двое оперативников бросились в подворотню, мимо которой только что прошла Надежда, но в проходном дворе не было ни души.О катастрофе с кондукторшей Шапилину доложили через час. Еще через 15 минут в квартире Казариных раздался телефонный звонок, и помощник тестя приказал Лешке явиться на экстренное совещание особого сектора.Не успел он выйти из дома, как тут же столкнулся с Верой Чугуновой.Вера была в вечернем наряде с глубоким декольте и выглядела просто ослепительно.– Привет, экспонат, – поздоровалась Вера. Алексей замедлил шаг.– Привет, у тебя что, спектакль?– Нет, Казарин. Мы с Петром Саввичем идем в театр. Ты ведь отказался.– А Петр Саввич здесь при чем? – удивился Казарин. Он искренне не понимал, как можно одновременно вести экстренное -заседание и идти в театр.Однако Вера поняла его слова совсем иначе. Она вскинула голову и с вызовом произнесла:– Казарин, если ты думаешь, что у меня нет поклонников и я собираюсь в монастырь, ты глубоко ошибаешься.– А Петр Саввич-то здесь при чем? – повторил вопрос Лешка.– Он ни при чем, он просто хороший человек. А если ты еще раз на меня так посмотришь, получишь по морде, понял?Наконец Алексей сообразил, что имела в виду Вера.– Конечно, понял. Чего тут не понять? – спрятав улыбку ответил он. – Можно я пройду?Он вежливо обошел Веру и, сделав прощальный жест рукой, зашагал прочь.– Дурак, – еле сдерживая бешенство, прошептала она.В кабинете Шапилина шел «разбор полетов». От звезд на погонах участников совещания рябило в глазах. Алексей со своими маленькими капитанскими звездочками скромно сидел в дальнем углу и старался лишний раз не высовываться.– Почему Надежда Брянцева не ответила – не понятно. Хотя диверсант утверждает, что по взгляду в первое мгновение было ясно – Брянцева понимает, что происходит, – закончил свой доклад майор Кривцов и виновато добавил: – У меня все!Шапилин обвел присутствующих недобрым взглядом.– Может, кто-нибудь еще желает выступить? Присутствующие молчали, низко опустив головы.Только Алексей сидел, как ни в чем не бывало, следя за тем, как воробьи чирикают на подоконнике.– Что? Сдулись?! – повысил голос Петр Саввич. – А ты, Кривцов, что замолчал? Какого хрена ты делаешь на этой службе, если тебе что-то «непонятно»? Иди на фронт – там все понятно!!!Кривцов опустил голову и лишь тихо произнес:– Мы все делали по утвержденному плану. А потом это резкое торможение, когда все свалились…Шапилин по привычке ударил кулаком по столу:– Вот то-то и оно! Все у вас по «плану»! А чуть что не так – лапки кверху!Наступила мучительная тишина.– Водителя проверили? – послышался голос из угла. Все разом повернулись к капитану Казарину. Кадровые офицеры опешили от такого нарушения субординации. Алексей сам смутился от своей несдержанности. Шапилин кинул сердитый взгляд на зятя, но неожиданно его глаза подобрели.– Что ж ты раньше-то молчал, сукин ты сын? – воскликнул он. До него дошел смысл Лешкиных слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100