Но тщетно. Его освистали и напрямик потребовали подвергнуть вдовствующую королеву испытанию железом – пусть докажет свою невиновность. Хакон Бешеный кричал, что королеве неможется, что здоровье ее пошатнулось, и кое-как сумел настоять, чтобы вместо Маргрет испытание раскаленным железом прошел один из ее приближенных.
Не жалея хмельного меда, и денег, и тайных заверений, что железо будет негорячее, Хакон Бешеный уговорил Педера Разгадчика Снов подвергнуться испытанию. Всего-то минута-другая – и дело с концом, а там и денежки явятся. Много денежек, он столько никогда не имел. Совершенно пьяный Педер был в прекрасном расположении духа, заговорщицки подмигивал, смеялся и знай повторял, что все будет в лучшем виде. Но схватившись за раскаленный железный прут, он уже не смеялся, а истошно вопил. Ожог был страшный – запахло паленым мясом, руки почернели и обуглились.
Иных доказательств народу не требовалось. Педер кричал и выл, когда его на лодке вывезли в Бухту и, привязав ему на шею камень, бросили в воду. Течение медленно потащило его в глубину, а на берегу рассуждали, долго ли из-под воды будут слышны вопли да бульканье.
Когда лодка воротилась и толпа собралась идти за королевой Маргрет, уготовив ей ту же участь, ее давно и след простыл – сбежала, с девицей Кристин и небольшой свитой. Прошел шепоток, будто посодействовал им Хакон Бешеный, но его кольцом обступили дружинники, и народ утих. Позднее стало известно, что Маргрет и Кристин сначала отправились в Согн, потом в Валдрес к лендрману Эрлингу Квиденскому, а оттуда в Вермаланд и в имение вдовствующей королевы, в Вестеръётланд.
После похорон Хакон Бешеный спешно выехал в Нидарос, откуда вел переписку с вестеръётландскими дамами, убеждая их вернуться в Норвегию, в Нидарос. Особенно он уговаривал девицу Кристин. И уговорил-таки. Некоторое время спустя Кристин приехала. Многие были ошеломлены, когда эти двое неожиданно обручились.
Биркебейнеры в Нидаросе и в Бьёргвине прикидывали, кому быть новым королем. Некоторое время подумывали о Хаконе Бешеном, правда очень недолго. Ведь случившееся породило слишком много вопросов, оставшихся без ответа. Вдобавок лучше бы все-таки продолжить линию Сверрира. Поэтому выбор пал на четырехлетнего Гутторма Сигурдарсона, сына Сигурда Лаварда, тоже покойного сводного брата короля Хакона. В утешение Хакона Бешеного назначили опекуном малыша, и на десятый день Рождества 1204 года мальчик произвел его в ярлы.
А затем опять случилась беда. На этот раз в Нидаросе. Странным образом маленький король тоже не на шутку захворал. В народе говорили, что перед болезнью он сидел на коленях у девицы Кристин, которая долго его тетешкала. Малыш Гутторм дрожал от озноба, жаловался, что его будто иголками колют по всему телу, и в скором времени умер.
Доказать вновь ничего не удалось, но теперь уже никто не заикался о Хаконе Бешеном как о претенденте на престол. Опять долго судили-рядили, изучали происхождение и родственные связи, а в итоге сошлись на том, что лучшего престолонаследника, чем его сводный брат, восемнадцатилетний Инги Бардарсон, не сыскать.

РОЖДЕНИЕ
Аудуну из Борга король Хакон приказал всячески помогать Инге из Вартейга, пока он за нею не пришлет. Аудун полагал, что король скоро забудет Ингу, однако же и в ноябре, и в декабре к ней приезжали нарочные с письмами, которых ему читать не давали, и с подарками, которых ему не показывали.
Пришел новый год, а с ним – страшная весть о кончине короля.
Инга, которая целых три с половиной месяца успешно скрывала, что беременна, сперва услыхала ее от проезжих путников. В слезах она бросилась к Аудуну, босиком по снегу, отчаянно надеясь, что он развеет нелепые слухи. Но увы, Аудун их подтвердил да еще добавил столь жуткие подробности, что Инга заподозрила его в злорадстве. Будто смерть короля – его победа.
Два дня и две ночи Инга плакала и рыдала, однако в конце концов все же заставила себя поесть – ради ребенка. И тут к ней явился Аудун. Не спеша слез с коня, поздоровался. Держался он с нарочитым дружелюбием, улыбался и посмеивался собственным шуткам. Инга пригласила его в дом, подала меду. Они сели, и Аудун перешел к делу.
– Видишь ли, Инга, обстоятельства ныне переменились. Что проку оплакивать случившееся – жизнь идет дальше. Надобно смотреть вперед. Вот я и хочу потолковать с тобой насчет жениха.
Инга так и ахнула.
– Что ты! Не время сейчас говорить о свадьбе!
Аудун поерзал на лавке.
– Время как время, не хуже любого другого. Мы же знаем, как давно он мечтает жениться на тебе. Я обещал твоему отцу позаботиться о тебе и нашел для тебя хорошего мужа. Ничего не скажешь, парень хоть куда. О приданом мы, стало быть, уговорились, богатое приданое будет, и поверь, все сложится как нельзя лучше.
Инга покачала головой.
– Я твоего друга-приятеля не знаю, мне надобно подумать.
– Не тяни. Обмозгуй предложение, но с ответом очень-то не тяни. Видишь ли, Инга, вы, женщины, думаете больше сердцем, а не умом, и ничего удивительного тут нет, так уж вы созданы. Оттого мужчины и поставлены заботиться о вас.
– Давай поговорим о другом.
– Давай.
Оба замолчали. Потом Аудун отхлебнул меду и сказал:
– Сколько же вокруг горестей да невзгод. То и дело слышишь о девицах, попавших в щекотливое положение и не ведающих собственного блага. Им бы в лесу бросить этих младенцев, у которых нет права на жизнь. Детей без отцов нельзя считать полноценными людьми, и этак вот пособить, чтобы они не вырастали, – самый что ни на есть христианский поступок. Чистейшее милосердие.
Инга похолодела, Аудун же продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57