Крестоносцы были окутаны аурой опасности и романтики, распалявших воображение всего христианского мира. И всех, кто возвращался из далекой Святой земли, на Западе встречали с восхищением и благоговейным трепетом. В Марчес уже вернулось несколько крестоносцев. Рыцари и леди встали на возвышении, подавшись вперед, с любопытством рассматривая этих прославленных воинов.
– Где Богун? – спросил граф. – Может быть, ему известно имя этого барона.
Загорелый рыцарь, протолкавшись сквозь толпу любопытных, встал возле графа.
– Не могу поверить! – воскликнул он. – Да это же д'Юбиньи из Бланш-Гарде!
– Что?! – граф и вместе с ним все остальные повернулись к незнакомому рыцарю, во все глаза глядя на него. Филипп в это время спешился и стоял возле своего коня. – Ты хочешь сказать, это тот самый барон, который сражался при Хиттине, а потом с королем в Арзуфе и Акре? Ведь он один из самых влиятельных баронов Леванта, не так ли? Что он делает в уэльском Марчесе?
– Да, это сам Филипп д’Юбиньи собственной персоной, – подтвердил Богун. – Я бы ни с кем не смог его спутать. Я сражался бок о бок с ним при Арзуфе, когда он вместе с королем громил мамлюков. А это его слуга, Льювеллин. Он служил у меня, пока д'Юбиньи был в плену у проклятых нехристей. Этот слуга – лучший из всех, кто служил мне. – И Богун спрыгнул с возвышения, чтобы приветствовать Филиппа.
– Я слышал, король подарил ему большое поместье в средней Англии, – сказал старый сэр Генри. – И еще он унаследовал родовое поместье д'Юбиньи, Лланстефан.
Филипп радостно улыбнулся, увидев спешащего к нему де Богуна, они тепло пожали друг другу руки.
– Мой дорогой д'Юбиньи! – воскликнул Богун. – Что привело тебя в Марчес? В нашу глушь от изысканной роскоши Востока.
– Я владею поместьем Лланстефан, сир Уильям. Я здесь проездом. А как ваша рана? Зажила, надеюсь?
Богун взглянул на свою ногу.
– Доставляет мне немало хлопот, – сказал он. – Пойдем, я представлю тебя графу.
Граф следил за приближением Филиппа, внимательно вглядываясь в его смуглое открытое молодое лицо, поражаясь уверенной грации его движений, несмотря на тяжесть длинной кольчуги и доспехов, как будто они весили не больше, чем шелковый котт и плащ.
Граф протянул руку Филиппу.
– Рады приветствовать вас, сир Филипп, – сказал он. – Мы много слышали о вас здесь, в Марчесе.
Филипп поклонился ему с достоинством, к которому он приучился на Востоке, и старался как можно полнее отвечать на все вопросы графа. Граф взял его под руку и отвел в сторону.
– На пару слов, – понизив голос, сказал он, на его лице отразилось беспокойство. – Король? Что известно о короле?
– Он все еще в Германии, сир.
Граф, сжав кулаки, выразительно взглянул в лицо Филиппа. Несмотря на все свое влияние и богатство, а может быть, именно вследствие этого, его очень беспокоила судьба короля. Он был известен как ярый сторонник Ричарда, и пленение короля могло сказаться на его положении не лучшим образом, в случае, если к власти придет брат короля, принц Джон.
– Вы друг короля? – вдруг резко спросил он.
– Я бы жизнь отдал ради него, – без колебания ответил Филипп. Вдруг поняв причину волнения графа, он улыбнулся. – Не нужно беспокоиться, мессир. Король скоро вернется домой, или я плохо знаю его. – Филипп был, сам того не зная, очень близок к истине: в этот момент далеко, в нескольких сотнях миль от Марчеса, побледневший от страха принц Джон смотрел на послание, только что полученное из Франции: «Дьявол на свободе. Будьте осторожны».
Лицо графа просветлело, и он крепко пожал Филиппу руку.
– Думаю, мы станем друзьями, барон, – сказал он. – А теперь окажите честь принять участие в турнире. После стольких рассказов мне бы очень хотелось посмотреть вас в деле.
Д'Юбиньи вместе с Жильбером и Питером предоставили одну из палаток, а потом Филиппу объяснили условия турнира. Поскольку рыцари, пожелавшие принять участие в турнире, различались по возрасту и, следовательно, боевым качествам, все они были разделены на три группы. В каждой группе будут определены победители, и уж потом они сразятся между собой за главный приз. Филиппа и Жильбера д'Эссейли определили в первую группу, а Питера, в основном из-за возраста, в третью.
До первого поединка Филиппа оставался еще целый час, но он начал подготовку к битве уже давно. Один из воинов его отряда держал перед ним несколько копий, и Филипп тщательно осматривал каждое из них, щупая древко, ладонью руки трогая острие и поднимая копье в воздух, чтобы проверить баланс.
К этому времени его имя было уже у всех на устах. Вокруг его палатки собрались рыцари, чтобы посмотреть, как Филипп выбирает себе копье, готовясь к поединку, с тем чтобы поучиться этому у такого опытного воина.
Льювеллин проверял сбрую Саладина, подтягивая подпругу, пристраивая поудобнее седло. Если подпруга ослабнет во время поединка, всадник может упасть с коня. Филипп спокойно посмотрел на Льювеллина, зная, что старый опытный слуга и воин не упустит ни одной мелочи, и повернулся, чтобы взять шлем, который держал в руках маленький оруженосец, крепкий мальчик с огненно-рыжей головой. На его плаще красовались три красных шеврона де Клеров, и он смотрел во все глаза на Филиппа; на лице мальчугана было написано такое наивное обожание, такое преклонение перед прославленным героем, что Филипп улыбнулся, взглянув на него.
– Привет! – сказал он мальчику. – Как тебя зовут?
– Ричард де Клер, мессир.
– Понимаю. Граф – твой отец?
Рыжая головка кивнула.
– Это вас турки ударили, мессир? – спросил мальчик, пальцем указывая на легкую отметину на верхушке шлема.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101