Ее глаза, неотрывно следящие за слугами, ничего не упускали, и даже ее печальный муж беспрекословно повиновался приказам жены с такой покорностью, что Филипп не мог сдержать улыбки. «Возможно, именно этим и объяснялась постоянная печаль сира Джеффри», – подумал Филипп, когда их с Жильбером проводили в маленькую комнатку на самом верху главной башни.
В то время замок Кидвелли не отличался огромными размерами. Только много лет спустя стараниями Питера де Шавоса простой нормандский замок превратится в одну из самых неприступных крепостей Марчеса.
А пока Питер, извиняясь, ввел Филиппа в тускло освещенную комнатенку со стенами, покрытыми влагой, поскольку это было все, что он мог предложить своим друзьям, кроме общей залы, где спали слуги.
– Извини, Филипп, – сказал он. – Я знаю, какой у тебя был замок и какой дом в Иерусалиме. Но я намерен все здесь изменить.
– Не волнуйся, – поспешно ответил Филипп, стараясь не обращать внимания на злорадный огонек в глазах Жильбера. – Если можно, я бы хотел принять ванну. Я пошлю Льювеллина за горячей водой.
Льювеллин, заходя в комнату, громко чихнул, но, наученный опытом, воздержался от замечаний. Он распаковал несколько больших дорожных сундуков, и в комнате сразу стало уютнее. В углу весело потрескивал большой камин, и на стенах горели три факела. Они постелили на пол несколько ковров, привезенных Филиппом из Леванта, и Льювеллин приготовил Филиппу постель.
– Никогда не нужно отказывать себе в комфорте, как говаривал мой отец, если можешь себе это позволить, – заметил Филипп.
– Вот именно, – пробормотал Жильбер, зажимая нос рукой, чтобы не чихнуть.
Но Филипп уже смотрел на своего нового оруженосца, с любопытством рассматривавшего содержимое сундуков.
– Иди сюда, Ричард, – позвал Филипп. – Я хочу взглянуть на тебя. – Филипп, повертев мальчика, как волчок, сокрушенно покачал головой. – Так я и думал. Какой ты замарашка! Завтра я тебе устрою хороший душ.
Ричард в ужасе отшатнулся от него.
– Что, мыться целиком? О боже! – испуганно воскликнул он.
– Да, целиком и каждый день. Я буду каждое утро осматривать тебя. Если увижу на твоей коже хоть пятнышко, поколочу тебя.
– Да, мессир, – уныло протянул Ричард и выскочил из комнаты, пожалуй, слишком поспешно и потому не увидел, как Филипп весело расхохотался.
Вымывшись, друзья надели чистую одежду. С большой осторожностью, стараясь в абсолютной темноте не поскользнуться на влажных ступенях, они спустились по узенькой крутой винтовой лестнице в трапезную.
Леди де Шавос, как и можно было предположить, оказалась хорошей хозяйкой, и вкусная пища в несколько блюд заставила их забыть о всех неудобствах. У сира Джеффри, как заметил Филипп, была одна слабость: он любил поесть. Достойный владелец Кидвелли ел с большим аппетитом, производя при этом много шума, и не переставая говорил о вкусовых качествах рыбы.
– Утром мы отправимся в Лланстефан, – сказал он, с трудом выговаривая слова, поскольку рот его был набит рыбой. – Ах! Кость! – Он поковырял во рту длинным пальцем и, достав наполовину пережеванный кусок рыбы, бросил его прямо на пол, сплевывая кости. – Но там нас не ждет ничего хорошего, можете мне поверить, сир Филипп. Де Бриоз не пустит нас в замок, или я его не знаю. Ах, вот и жаркое!
Слуги суетливо убрали со стола тарелки и сразу же принялись их мыть в стоящем тут же тазу. Филипп оставил кости на тарелке. «В этом, – подумал он про себя, – его поведение отличается от английских манер». Сир Джеффри бросил остатки пищи со своей тарелки прямо на пол, к немалой радости собак, шнырявших под столом, и с беспокойством и нетерпением наблюдал, как его чистая тарелка наполняется мясом. Филипп уловил резкий запах пряностей – они отбивали натуральный запах мяса. «Может быть, это особенность английской кухни, – думал он, разжевывая твердый кусок, – может быть, здесь принято так обильно сдабривать приправами блюда».
– А-а-а-х! Вот так-то лучше, – заметил сир Джеффри и громко чихнул: после путешествия из Кардиффа под проливным дождем у него начался насморк.
На одно мгновение перед мысленным взором Филиппа предстала красивая комната, сияющая чистотой, низкий столик с серебряными и золотыми приборами, с бокалами из хрупкого дамасского стекла и… Усамах ибн-Менкидж, с достоинством и изяществом поглощающий свой ужин; в широкие окна врывается поток свежего воздуха и теплых солнечных лучей. Вдруг в каминную трубу дунул ветер, и Филиппа окутал серый туман едкого дыма. Он закашлялся, протирая слезящиеся глаза.
На следующий день сразу же после восхода солнца они выехали в Лланстефан. Замок, как объяснил сир Джеффри, находился довольно близко от Кидвелли, но между ними протекала река, а так как Лланстефан стоял у самого устья, где было очень сильное течение, чтобы перейти реку вброд, нужно было подняться вверх по течению на несколько миль.
Они ехали в сопровождении отряда стрелков Филиппа и нескольких вооруженных всадников из гарнизона сира Джеффри. «Слишком много народу, – думал про себя Филипп, – такой большой отряд только возбудит подозрения де Бриоза». Но сир Джеффри настолько не доверял де Бриозу, что наотрез отказался сопровождать Филиппа, если с ними не будет вооруженного до зубов отряда.
Пару миль они ехали по берегу моря, а потом мимо огромной скалы. Море напомнило Филиппу Левант, и у него сразу поднялось настроение. В этот день светило солнце, чему очень обрадовался Филипп после двух дней проливного дождя. Дорога снова вышла на побережье, и Питер легонько толкнул Филиппа в бок.
– Отсюда виден замок, – сообщил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101