А потом… кто знает?
Бэкон похлопал Ланса по колену, и сказал:
— Не могу поверить в это… Сегодня, когда меня вели через площадь, собравшиеся там люди кричали приветствия и потрясали в воздухе обнаженными шпагами. Трудно поверить… Я не бунтовщик, друг мой, но, похоже, дело зашло слишком далеко. На улицах — ненависть и страх. Я уверен, если губернатор решится повесить меня, будет взрыв. Не думал, что до этого дойдет. Лоренс предупреждал меня. Драммонд, Уоли, Хэнсфорд, Бленд и Кэрвер — тоже. Но я им не верил! Ну почему нам не дали самим воевать с индейцами? Почему англичане теперь готовы воевать с англичанами? Кто вообще говорил о заговоре и бунте, кроме губернатора?
Ланс не знал, что и ответить. Ему просто нравилось сидеть рядом с другом, пытаясь хоть немного поддержать его в трудную минуту.
Бэкон встал и медленно пошел по узкой дорожке между миртовыми кустами, вытирая лоб платком. Затем вдруг остановился, повернулся к Лансу и спросил:
— Зачем ты здесь? Ты что, не понимаешь, что в общей суматохе могут арестовать и тебя? Ведь ты воплощаешь все то, что так ненавидит его превосходительство! Ты — сама Виргиния. Ты — Америка. Ты — Новый Свет. Ты силен и полон надежд. Твоя сила уже неподвластна королям и правительствам, она переживет эту жалкую диктатуру. Ты не англичанин, Ланс Клейборн, ты виргинец. Что значит быть виргинцем? Не знаю. Пока не знаю.
Бэкон снова сел и подпер голову рукой.
— И в Джеймстауне можно найти справедливость, я уверен, — заявил Ланс.
Бэкон расхохотался:
— Вот и ты хватаешься за шпагу при одном упоминании о справедливости! Хорошо. Возможно, не стоит забывать, что справедливость и шпага часто одно и то же. Не важно. Я сыграю завтра свою роль так, как мне предписали достойные авторы этого спектакля. Я официально попрошу прощения за преступления, которые, по мнению губернатора, совершил. Я же не знаю за собой таковых, а посему это меня не унизит. Беркли со столь свойственным ему великодушием дарует мне отпущение грехов, но будет по-прежнему бояться и ненавидеть меня. А между тем там, на границе, индейцы снова выйдут на тропу войны, но их боевой клич снова не услышат в Джеймстауне.
Негр слуга принес им эль и маисовые лепешки.
— Мой дядя Нат сейчас у губернатора, — продолжал Бэкон. — Завтрашний фарс требует небольшой репетиции. Бедный дядя Нат! Он больше беспокоится обо мне, чем о своих деньгах… Ладно, пей. Холодный эль хорошо освежает. Где ты намерен переночевать?
— Здесь, если смогу быть полезен.
— Ну нет, дорогой друг! — рассмеялся Бэкон. — Остынь немного. Я в надежных руках, а если понадобится, то всегда смогу удрать из этой вонючей деревни и вернуться в свой лагерь. Еще не хватало увидеть тебя в кандалах! Ты нам еще пригодишься. С отцом, надеюсь, все в порядке?
— Да, сэр.
— Пожалуйста, передай ему от меня наилучшие пожелания и скажи старику, что я не предатель.
— Я уже говорил.
Они простились, и Ланс покинул дом советника.
На следующий день в столице колонии воцарилась напряженная тишина, за которой скрывались готовые взорваться ярость и страх. Во время короткой церемонии в здании совета Беркли простил молодого человека. Новые члены палаты общин смотрели на это, стиснув зубы.
— Бог прощает вам! Я прощаю вам! — торжественно заключил свою речь Беркли.
— А всем тем, кто был с ним? — напомнил ему полковник Вильям Коул.
— Да, и всем тем, кто был с вами, — добавил губернатор. Собравшиеся вздохнули с облегчением.
Бэкона снова ввели в совет, к большому неудовольствию тех, кто рассчитывал на его голос в палате общин, наиболее представительной части ассамблеи.
В тот день многим даже показалось, что удастся добиться согласия. Губернатор предвосхитил выступления собравшихся и объявил, что первым будет обсуждаться вопрос о войне с индейцами. И снова обвел всех вокруг пальца. Приграничные жители требовали упразднить форты и заменить их мобильной армией во главе с Бэконом в качестве генерала. Сторонники Беркли согласно кивали, но настояли на развернутом слушании вопроса.
Да, форты бесполезны, но что делать с их гарнизонами? Ведь это не добровольцы, а солдаты, которым платят за их службу. Да, конечно, их можно рассредоточить по отрядам пограничной армии. А как быть с дружественно настроенными индейцами? Следует ли их выгонять вместе с остальными? А как быть с сэром Генри Чичерли? Он офицер короны и личный адъютант губернатора. Следует ли ему служить под началом мятежного барристера?
Новые члены парламента спорили и волновались, тщетно дожидаясь возможности проголосовать. Хитрый губернатор все откладывал и откладывал голосование, длинно рассуждая о законах и процедуре его проведения.
Сэр Мэтью долго смеялся над нетерпением и возмущением сына:
— А чего, собственно, ты ждал? Что губернатор возьмет да и откажется от всех своих прерогатив? Не тут-то было, милый мой! Тебе придется подождать, пока король не пришлет нам нового губернатора.
— Или пока индейцы не захватят замок Клейборна, — парировал Ланс.
Сэр Мэтью пожал плечами:
— Губернатор полагает, что индейцы дальше не пойдут. Но если он снова станет медлить, тогда… возможно…
— Да, — ответил Ланс, — тогда все возможно.
— А что бы ты стал делать на месте Беркли, сын? Позволил бы горстке западных бандитов в рваных кожаных портках учить тебя уму-разуму? Не думаю, чтобы ты, как он, сумел пойти с ними на компромисс. Давай не будем перегибать палку, сын. Старик отлично знает, что делает. Он сумеет остудить горячие головы. Он сформирует хорошую мобильную армию и успокоит индейцев.
В дверь постучали, и слуга доложил, что приехал Алан Уокер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102