Агенты его высокопреосвященства, днем и ночью наблюдавшие за домом – кто из окон дома напротив, кто прогуливаясь по улице, выдавая себя за прохожего, а кто из окна стоявшей неподалеку кареты, – могли видеть, как он постучался в двери и был впущен внутрь. Скрип дверей, узкая полоска света упала на мостовую, повторный скрип дверей, и все вновь погрузилось в темноту. Шпионы кардинала не могли видеть того, что происходило затем внутри. Происходило же там следующее.
– Подай-ка мне вина, Годо, самого лучшего, какое у нас есть, – приказал Бежар горбуну, отперевшему двери. – У меня сегодня удачный день. Или нет, постой! Я выберу сам.
С этими словами Бежар спустился по каменным ступеням в подвал и после непродолжительных поисков обнаружил пару запыленных бутылок, одну из которых он тут же откупорил.
– Выпьем вина, – говорил он вполголоса. – Выпьем за мою удачу, за то, чтобы «красный» зверь сдох в своем логове, а его стая сбилась со следа. Выпьем, чтобы Бежару удалось заморочить голову патерам тоже! И тем и этим!
И чтобы все они навсегда потеряли его след и забыли Бежара. Выпьем и за тебя, Антуан Перье, – бормотал он, вынимая что-то из кармана и кидая в горлышко откупоренной бутылки. – За тебя! Через четверть часа ты крепко заснешь, несчастный правдолюбец, и будешь долго спать без сновидений, а проснешься уже в темнице, и на руках у тебя будут кандалы… Выпьем за тебя, ценой своей жизни спасающего жизнь мне – твоему брату, Анри Бежару. И за тебя, Годо, верный мой пес, тоже! Не знаю, что с тобой станется. но ты тоже пригодился мне, даже твой горб и твоя немота мне на пользу. Выпьем! – повторял он, поднимаясь с бутылками наверх.
– Где мой брат? – спросил он Годо. Тот указал на дверь в комнату Антуана Перье. Бежар распахнул ее настежь.
– Эй, где ты, Антуан?! Выходи на свет! Давай-ка выпьем! – кричал он.
– Я не собираюсь пить с тобой, Анри. Ни сейчас, ни впоследствии, – тихо проговорил Перье, сидевший в темноте у сочившегося синеватым сумеречным светом окна. – Ты снова обманул меня. Ты дал обещание, но так и не отпустил меня к дочери.
– Завтра! Самое позднее – послезавтра ты встретишься со своей дочерью!
– Эх, Анри! Я почти готов поверить тебе… Мой гороскоп действительно предсказывает скорую встречу с ней…
– За чем же дело стало?! – вскричал Бежар, стараясь возбуждением замаскировать сложные чувства, охватившие его. – Выпьем, у меня сегодня все получилось, как надо.
За мою удачу, Антуан. Бери стакан и ты, Годо!
Свой стакан Бежар наполнил из другой бутылки. Горбун выпил залпом и одобрительно причмокнул губами. Перье лишь пригубил.
– Напрасно, Антуан, отличное вино. Посмотри, вот и Годо того же мнения, – так же громко и нарочито бодро сказал Бежар.
– Ну ладно-ладно. – И Перье отпил еще глоток. – Ты же знаешь, я почти не пью вина. Лучше скажи, что случилось? Королева-мать пожаловала тебе орден за рецепт омоложения? Или прибавила жалованье? Или ты посрамил в ученом споре одного из этих недоучек из Сорбонны?
– И то, и другое, и третье, – отвечал Бежар, помрачнев. – Говорю – мне сегодня удалось… решиться. Впрочем, все это пустое! Выпьем еще – и спать!
Снотворное подействовало быстро. Первым уснул в своей каморке под лестницей горбун Годо: он выпил больше вина. Но Перье тоже недолго боролся с одолевавшей дремотой, его более слабый организм скоро уступил действию порошка, подсыпанного Бежаром в откупоренную заранее бутылку.
Убедившись, что оба спят, Бежар вошел в комнату старшего брата, взял платье Перье, висевшее на спинке стула, положил ему в карман второй экземпляр расписки, где под строчками, свидетельствовавшими, что ларец из спальни Марии Медичи похищен Антуаном Перье, стояла собственноручная подпись последнего, и тихо вышел вон, плотно притворив за собой дверь.
«Спи, несчастный. Этой ночью ты убил кардинала», – пробормотал Бежар. Затем он занялся изменением своего внешнего вида. Он соорудил себе накладной горб, связав для этой цели в узел старые тряпки, и прицепил узел у себя за спиной при помощи лямок, наподобие походного ранца, которые вошли в обиход в более поздние эпохи. После чего Бежар отпер шкаф, вынул ларец, спрятал его под одеждой, достал мешок с деньгами, полученными от Арамиса в монастыре миноритов, и, спустившись в каморку, где спал Годо, – нацепил на себя верхнюю одежду горбуна. В довершение всего он нацепил его старую черную шляпу, ссутулился и вышел во двор, где его ждала лошадь.
– Бежар исчез, – прошептал он. – Его просто не было. А ларец… Что ж, пусть-ка иезуиты поищут ларец в кардинальском дворце. Может, это будет стоить головы еще кому-нибудь. Перье умрет на эшафоте, но тайну ларца он не выдаст, нельзя выдать тайну, о существовании которой не подозреваешь. За Годо тем более можно быть спокойным.
Бежар взобрался на лошадь, на всякий случай подражая неуклюжим движениям горбуна, и неторопливо затрусил к заставе Сен-Дени. Он рассчитывал покинуть городские пределы прежде, чем известие о гибели кардинала поднимет на ноги пол-Парижа, и стража закроет ворота или будет тщательно проверять всякого выезжающего из города.
– Вот так штука, – сказал начальник кардинальских соглядатаев, увидев отъезжающего горбуна. – Куда это ему вздумалось отправить своего слугу на ночь глядя! Проследи-ка за ним, Майоль, это может быть что-то важное для его светлости.
– Верно, граф Рошфор приказывал следить за всеми, – проворчал Майоль, которому не слишком хотелось тащиться неведомо куда по темным улицам вслед за мрачным горбуном. Однако приказ следовало выполнять. Единственное, что позволил себе сделать злополучный Майоль, это заметить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145