Не вижу основания щадить её, когда многих других, куда более невиновных, посылали на костер. Нет, сын мой, чтобы речами спасти её, потребовался бы язык самого покойного де Норвиля, а он, видит Бог, сделал все, чтобы подписать ей смертный приговор…
Де Норвиль! Внезапно Блеза словно озарило. Как действовал бы де Норвиль в этом случае? Разве он спорил бы по поводу отдельных сомнительных моментов, разве цеплялся бы за мелочи, если бы пожелал спасти ее? Конечно, нет!
Чтобы её погубить, он до последнего вздоха, не стесняясь, громоздил одну ложь на другую. И если для того, чтобы защитить её, нужен де Норвиль, — что ж, придется действовать так же, как это делал покойник.
Пусть де Норвиль спасет её от мести де Норвиля! Жгучая ненависть, которую Блез питал к нему, живому или мертвому, находила удовлетворение в этой мысли.
Глядя на проблему глазами де Норвиля, Блез решил как можно лучше использовать свое единственное значительное преимущество. Прошлой ночью в бою он, рискуя жизнью, не раз и не два спасал короля. Прежние подозрения государя обернулись своей противоположностью, и все, что ни сказал бы сейчас Блез, прозвучит убедительно. Однако ему необходима удача. Он должен сыграть роль де Норвиля прежде, чем король произнесет приговор Анне и поставит себя тем самым в такое положение, что не сможет отступить, не теряя достоинства.
— Монсеньор, — попросил он маркиза, — не окажете ли вы мне, по крайней мере, такую милость: намекните королю, что я был бы благодарен за краткую аудиенцию до вынесения окончательного приговора миледи Руссель. Есть некоторые обстоятельства, о которых я ещё не сообщил ему — и, честно говоря, вашей светлости тоже, — и которые относятся к делу.
— Это я обещаю, — согласился де Сюрси, — однако, сын мой, Богом заклинаю, будь осторожен. Твое положение сейчас как нельзя прочное. Не погуби себя ради глупых сантиментов, ради чувства к женщине, которая того не заслуживает.
— Не сомневайтесь, я буду по-настоящему осторожен, монсеньор, — ответил Блез.
Потом, все время мысленно оглядываясь на де Норвиля, он поспешил уйти, чтобы придать себе как можно более презентабельный вид. Образцовый негодяй, которого он сейчас копировал, всегда выглядел безупречно. Король не любил людей неухоженных, неряшливо одетых.
С помощью двух пажей, которые сегодня были готовы оказать любую услугу господину де Лальеру, Блез сбрил бороду, подстриг и причесал волосы, достал себе новый костюм из гардероба де Норвиля и достиг надлежащей степени великолепия.
Если бы только Анна, беспокоился он, подыграла в нужную минуту! Это был ещё один рискованный момент. Он все отдал бы за возможность обменяться с нею двумя словами. Хотя её и обвиняли в двуличии, он более всего боялся присущей ей честности.
Затем он снова поспешил к маркизу в надежде, что тот обеспечил ему желанную аудиенцию. Но удача, увы, изменила ему, — Франциск уже отдал приказ, чтобы миледи Руссель привели к нему в большой зал. Король и регентша заняли свои места. Для разговора с глазу на глаз не оставалось времени.
Самое большее, что удалось сделать де Сюрси, — это получить для Блеза сердечное приглашение присутствовать при вынесении приговора.
— И правда, — сказал король, — это я ему должен.
Глава 56
Переступив порог большого зала, Блез почувствовал, как у него похолодело в груди от страха. У стены сидели Франциск и регентша. Рядом с ними стоял ла Палис. При короле несли дежурство де ла Гиш, де Брюж и де Монпеза, имевшие подобающий случаю удрученный вид. У дверей и вдоль стен были расставлены часовые — кавалеристы маршала. Чтобы говорить перед такой аудиторией, Блезу потребуется вдвое больше смелости и красноречия, чем если бы он беседовал с королем наедине.
Однако при мысли о де Норвиле он успокоился и приободрился. Разве этот подлец растерялся бы даже перед полным залом людей? Де Норвиль сумел бы великолепно воспользоваться таким случаем. Он просто держался бы ещё более нагло и самоуверенно. А что под силу мерзавцу, то может сделать и Блез, — тем более, что ему абсолютно безразлично, что с ним произойдет в случае провала.
Увидев его и маркиза, король поманил их рукой:
— Подойдите сюда, господа. Справедливость требует, чтобы вы, мои добрые друзья, стояли рядом со мною при завершении дела, в котором вы сыграли столь достойную роль. Я надеюсь сейчас вознаградить вас за… — король помедлил, — за досадные неудобства, которые вы, возможно, претерпели в связи с… этим делом, — вознаградить, свершив правосудие над вашим и моим врагом.
Блез отвесил королю и регентше такой поклон, что и сам де Норвиль не постыдился бы его.
Луиза улыбнулась ему:
— А-а, господин де Лальер! Я слыхала о вас просто поразительные вещи. Вы с лихвой оправдали мои надежды. Будьте уверены, я этого не забуду.
— И я в восторге, — с удовлетворением вставил король, — оттого, что вижу вас восстановившим силы после трудов прошлой ночи. Клянусь честью, вы просто преобразились…
Он прервал речь, потому что господин де Люпе, стоявший у двери, объявил о прибытии арестованной.
Улыбки исчезли. Лица окаменели. Под суровыми взглядами, в полной тишине, Анна Руссель в одиночестве направилась через зал к своим августейшим судьям. С невозмутимым лицом, высоко подняв голову, она медленно шествовала, словно принимала участие в какой-то придворной церемонии.
На ней был длинный зеленый плащ, который оттенял бронзу её волос и как бы прибавлял ей роста. Бесстрашная, стройная, величественная, как королева, она произвела впечатление даже на враждебно настроенных зрителей; молчание ещё более сгустилось, когда она приблизилась к королю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162